Чародей

Тем временем стемнело, и рабочие зажгли масляные лампы и поставили их на край раскопа.

Они продолжали работу всю ночь. С мертвых лошадей сняли упряжь и подняли их на поверхность. Их высохшие туши были такими легкими, что четверо солдат легко смогли поднять их.

Затем достали упряжь. Она была в отличной сохранности, и Нефер приказал конюхам немедленно приняться за работу: смазать кожу маслом и отполировать золотые и бронзовые части.

Теперь стали откапывать саму колесницу, и копавшие ахнули, очистив от песка передний щит: он был покрыт золотым листом и мерцал в свете ламп, отбрасывая блики, слепившие им глаза. Метательные и обычные копья по-прежнему были в стойках на бортах колесницы, под рукой колесничего. Каждый вид оружия сам по себе был произведением искусства; древки копий для крепости были изготовлены из нескольких слоев дерева, а металлические наконечники были острыми, как скальпели хирурга. У стрел, сделанных Гриппой из Авариса, древки были прямые и правильные, оперение – окрашено в темно-красный, желтый и зеленый цвет, с царским картушем, вырезанным на древках.

Большой военный лук Трока по-прежнему оставался в стойке, и только тетиву требовалось заменить. Нефер согнул лук руками и задался вопросом, хватило бы ему силы, чтобы натянуть его в бою.

Когда всю колесницу откопали, под ее основание пропустили веревки и подняли повозку из раскопа. Золотой лист был откован так тонко, что добавлял не больше двух телей к весу колесницы; чтобы выдержать этот вес, основание колесницы было вырезано из твердого черного дерева, срубленного в зловещих дождевых лесах гораздо южнее границ Египта. Эта порода дерева была более упругой, чем самая лучшая бронза, но легкой и прочной. Можно было уменьшать ее толщину, чтобы уменьшить вес, не жертвуя прочностью.

Было утро, и солнце вставало над горизонтом. Нефер и Таита ходили вокруг колесницы, блестевшей на свету, такой гладкой и изящной, что, казалось, она уже была в движении. Ее единственное дышло словно бы в любовной истоме ожидало прикосновения двух гордых коней. Нефер погладил золотую пластину. Она была гладкой, как кожа прекрасной женщины, и теплой под его руками.

– Она похожа на живое существо, – выдохнул он. – Я уверен, что никогда не создавали более великолепного оружия войны.

– Пятьдесят лет назад я построил колесницу для господина Тана, – фыркнул Таита и покачал головой. – Видел бы ты ее! Но она покоится вместе с ним в гробнице в далекой Эфиопии.

Нефер скрыл улыбку – старик никогда не согласится быть вторым среди лучших.

– Тогда мне придется удовольствоваться этой скверной рабочей телегой, – сказал он серьезно. – Теперь мне нужен только синий меч, украденный Нагом у отца.

За следующие недели и месяцы Таита точно определил положение других засыпанных колесниц и их снаряжения. Рабочие откапывали их и отправляли к изготовителям колесниц, которые устроили под защитой скалы мастерскую, покрыв ее крышей из пальмовых листьев. Пятьдесят мастеров и почти сто оружейников трудились в течение светового дня, не останавливаясь даже во время яростного полуденного зноя. Оружейники полировали и затачивали мечи, метательные и обычные копья. Они заново перевязали древки и насадили наконечники. Над слабым огнем выправили погнутые стрелы. Изготовители колесниц разбирали каждую колесницу, как только ее извлекали из-под песка, проверяли каждую деталь, красили и покрывали лаком основание и боковые щиты, поверяли балансировку и смазывали оси колес, чтобы они хорошо крутились. Затем заново собранные колесницы отсылали в Галлалу с грузом восстановленного оружия, чтобы оснастить войско, которое обучали Хилто, Шабако и Сокко.

Многие из колесниц были так глубоко захоронены под горячим желтым песком, что были утрачены навсегда или до тех пор, пока следующая великая буря не раскроет их, но в конце концов люди Нефера откопали сто пять колесниц. Достаточно, чтобы оснастить пять отрядов.

Когда Нефер въезжал в ворота Галлалы на царской колеснице, Мерен стоял на площадке рядом с ним.

Минтака и Мерикара стояли на крыше фронтона храма Хатор и сыпали на них лепестки олеандра, когда они проезжали внизу.

– Он такой красивый. – Голос Мерикары был хриплым от благоговения. – Такой высокий и красивый.

– Очень высокий, красивый и сильный, – согласилась Минтака. – Он будет самым великим фараоном в истории Египта.

– Я имела в виду не Нефера, – сказала Мерикара.

К этому времени между городом и Египтом образовался процветающий контрабандный путь, и в город регулярно приходили караваны из порта Сафага на восточном море. После захвата казны Трока и Нага Галлала превратилась в город, богатый золотом. Подобно гиенам, торговцы издалека учуяли аромат желтого металла и повезли в город товары со всех концов света. В настоящее время не было такой роскошной вещи или потребности, которую нельзя было бы купить в лавках города, поэтому Минтаке для пира в честь встречи удалось получить повозку самого лучшего красного вина с виноградников храма Осириса в Бусирисе, и она приберегла его на вечер того дня, когда вернулись колесничие.