Чародей

Нефер так ясно услышал эти слова, что на мгновение подумал, будто Таита их сказал, но затем понял, что губы старика не шелохнулись. Таита каким-то таинственным образом поместил эту мысль в мозг Нефера, чего Нефер не мог ни понять, ни объяснить. Он не усомнился в справедливости этой мысли, а в следующий миг ее истинность подтвердило неистовое хлопанье крыльев подсадных голубей, почуявших в воздухе над собой угрозу.

Нефер ни малейшим движением не показал, что услышал и понял. Он не повернул головы и не поднял к небу глаза. Он не смел поглядеть вверх, чтобы не встревожить птицу или не навлечь на себя гнев Таиты. Но он ощущал присутствие сокола всеми фибрами.

Царский сокол был столь редкой птицей, что немногим довелось видеть его на воле. На протяжении минувшей тысячи лет ловчие каждого фараона искали птиц, заманивали их в западни и сети, чтобы заполнить царские клетки, и даже брали из гнезд птенцов прежде, чем они оперятся. Владеть птицами означало доказать, что фараон правит Египтом с божественного одобрения бога Гора.

Сокол был символом этого бога: Гора изображали с соколиной головой. Фараон сам был богом и потому мог ловить и содержать этих птиц и охотиться на них, но всем прочим это запрещалось под страхом смерти. И вот птица прилетела. Его, Нефера, птица. Казалось, Таита колдовством сотворил ее прямо из неба. Нефер почувствовал, как от волнения сжалось сердце и замерло дыхание, так что грудь грозила разорваться. Но, однако, он не осмеливался поднять голову к небу.

Затем он услышал сокола. Его крик был тихой жалобой, почти затерянной в необъятности неба и пустыни, но он взволновал Нефера до мозга костей, как если бы с ним говорил бог. Мгновение спустя сокол крикнул снова, прямо над ними, более пронзительно и гневно.

Теперь голуби, охваченные ужасом, подпрыгивали, силясь вырваться из удерживавших их возле колышков пут, и били крыльями так, что летели перья; от этого в воздухе вокруг них поднялось бледное облако пыли.

Нефер слышал, как в вышине сокол начал падать на приманку, и ветер, повышая тон, запел под его крыльями. Он понял, что наконец можно без опаски поднять голову, поскольку все внимание сокола сосредоточено на добыче.

Нефер посмотрел вверх и на яркой синеве неба пустыни увидел падающую птицу, птицу божественной красоты. Ее крылья были сложены за спиной, подобно до половины убранным в ножны клинкам, голова выставлена вперед. Сила и мощь птицы заставили Нефера громко вздохнуть. Он видел в клетках отца других соколов этой породы, но никогда прежде – подобного этому во всем его диком изяществе и величии. Пока сокол падал туда, где сидел Нефер, он словно бы чудесным образом вырастал, а его оперение становилось более ярким.

Изогнутый клюв был приятного темно-желтого цвета, с черным как обсидиан острым кончиком. Глаза – золотые и жестокие, с похожими на слезу отметинками во внутренних уголках, горло кремовое, в пестринках, точно мех горностая, крылья красновато-коричневые с черным, да и в целом это создание было столь изящным в каждой мелочи, что принц ни на миг не усомнился в том, что перед ним воплощение бога. Он так хотел заполучить этого сокола, что отметал всякие сомнения.

Он приготовился к моменту столкновения, когда сокол ударится о шелковую сеть и запутается в многочисленных складках, и почувствовал, как рядом с ним Таита сделал то же самое. Они были готовы броситься вперед вместе.

Затем случилось нечто невообразимое. Сокол полностью отдался падению; он летел так стремительно, что остановить его мог лишь удар в покрытое мягкими перьями тело голубя. Но вопреки всему сокол совершил невозможное и взлетел снова. Его крылья изменили форму, и мгновение сила ветра грозила оторвать их в местах сочленения с телом. Воздух засвистел в распахнутых крыльях, сокол изменил направление полета, поднялся еще выше, используя собственную скорость, чтобы дугой взмыть в небо, и через секунду превратился в черное пятнышко на синем небе. Его крик еще раз жалобно прозвучал вдалеке, и он исчез.

– Он передумал! – прошептал Нефер. – Почему, Таита, почему?

– Пути богов для нас неисповедимы. – Хотя Таита все эти часы провел в неподвижности, он поднялся гибким движением тренированного атлета.

– Он не вернется? – спросил Нефер. – Это была моя птица. Я чувствовал это сердцем. Это была моя птица. Он должен вернуться.

– Он – часть божества, – сказал Таита тихо. – Он не принадлежит естественному порядку вещей.

– Но почему он передумал? Должна быть причина, – настаивал Нефер.

Таита не ответил сразу, а пошел выпустить голубей. Прошло столько времени, что перья на крыльях снова отросли, но, когда он освободил лапки птиц от пут из конского волоса, голуби и не подумали улететь. Один из них захлопал крыльями, взлетел и уселся на плечо мага. Таита осторожно взял его обеими руками и подбросил. Только после этого голубь полетел к утесу, к своему гнездовью на высоком уступе.