Чародей

Галаэрон внес необходимые исправления и еще несколько, когда Вала, Лаэраль и Шторм добавили свои мнения. Когда все согласились, что сходство было истинным, он отступил назад и произнес последнее слово, чтобы установить форму.

— В Эвереске мы должны стараться оставаться в лесистых районах, где тени не будут казаться неуместными, — сказал Галаэрон. — Я предполагаю, что ты можешь использовать свою собственную магию, чтобы летать и говорить на языке ветра фаэриммов.

Хелбен ответил свистящим порывом ветра и взмыл в воздух.

— Хорошо, — сказал Галаэрон. — Избегайте использования вашего серебряного огня. Если фаэриммы увидят это, они узнают, что вы здесь.

— А как насчет палочек и колец? — спросила Лаэраль.

— Теневая маска скроет их использование, как и ваши голоса и жесты, — ответил Галаэрон, — но вы должны быть осторожны, чтобы не выбросить какие-либо компоненты заклинания за пределы вашей маскировки. Фаэриммам не нужны компоненты, поэтому, если они увидят, что вы их используете.…

— Понятно, — сказала Шторм, делая шаг вперед. — Я следующая. Мне всегда нравилось сражаться четырьмя руками.

Галаэрон прижал конус тени к ее груди и повторил заклинание, которое использовал, чтобы замаскировать Хелбена, затем сделал то же самое для себя и Лаэраль. Наконец он повернулся к Вале.

— Поскольку ты не заклинатель, было бы лучше замаскировать тебя под раба разума.

Вала закатила глаза и попыталась отнестись к этому предложению легкомысленно, но в ее глазах ясно читалась боль.

— Не слишком наслаждайся этим.

— Вовсе нет, — заверил он ее. Если ты думаешь, что сможешь изобразить пустой взгляд…

— Галаэрон, просто делай.

Галаэрон расплющил в руке маленький диск из теневого вещества и осторожно приложил его к ее лицу. Галаэрон расплющил в руке маленький диск из теневого вещества и осторожно приложил его к ее лицу. Когда он произнес заклинание, цвет лица Валы потемнел на полдюжины оттенков. Ее глаза стали стеклянными и пустыми, а выражение лица стало мертвым и неподвижным. Галаэрону было больно видеть ее даже в этом фальшивом рабстве. Это напомнило ему о том, каким эгоистичным и обманутым он был во время своего теневого кризиса, и обо всем, чем она пожертвовала, чтобы спасти его. Как он сможет отплатить ей, он даже представить себе не мог.     — Значит, все готово? — Спросил Хелбен. — Я открыл портал в лес у подножия Холма Облачной Короны. Если у вас нет идеи получше, я подумал, что дворец лорда Дуирсара – идеальное место для начала нашей кампании.

— Нет лучшей идеи, — сказал Галаэрон. Он повернулся и увидел волшебную дверь, мерцающую на краю террасы. — Фаэриммы наверняка будут сражаться там за добычу.

— Я так и думал. Хелбен махнул тонкой фаэриммовой рукой в сторону двери. — Шторм и Лаэраль ушли.

Не потрудившись спросить, почему Хелбен спросил его мнение, если он уже отправил двух сестер, Галаэрон направился к мерцающей двери. Он сделал всего один шаг, прежде чем Вала схватила его за воротник. Она, вероятно, думала, что держится за одну из четырех рук его маскировки, и оттащила его назад.

— Подожди.

Она развернула его и стояла, уставившись на него пустыми глазами. Наконец она спросила: — Куда мне тебя целовать?

Галаэрон наклонился вперед и прижался губами к ее губам. Это было немного похоже на поцелуй с зомби, по крайней мере, пока он не закрыл глаза, и даже тогда он оставался осторожным и сдержанным, по крайней мере, по ваасанским стандартам. Когда они, наконец, закончили и Галаэрон снова перевел дыхание, он спросил:

— На удачу?

— На всякий случай, — поправила Вала, вытаскивая темный меч. — Я бы не хотела, чтобы кулак шадоваров был последним, что когда-либо касалось моих губ.