Чара силы

Наутро третьего дня, когда всадники только- только пустились в путь, тишину гор внезапно нарушил далекий низкий звук, напоминающий раскат грома.

Все трое разом вскинули глаза на небо, но оно было чисто и безмятежно. Ни единого облачка не виднелось в яркой синеве.

Звук повторился, но теперь он прозвучал гораздо ближе и напоминал что‑то очень знакомое.

— Змея! — первым воскликнул Дунай, подпрыгивая в седле. — Дождались!

Он выхватил меч, перекинул щит вперед и завертел коня на месте, уже ожидая нападения.

— Ты в этом уверен? — окликнул его Даждь.

— Конечно! Помните, что Индрик нам на прощание у озера сказал?.. Змея могла рассердиться на единорога и пойти по нашим следам. Тебе приходилось сражаться с большими змеями?

— Да, случалось, — тихо ответил Даждь. Выпрямившись в седле, он настороженно слушал — странный звук неуловимо приближался, но трудно было понять, откуда он исходит.

Гамаюн, хотя его никто не просил, опять вылез вперед.

— Я слетаю? — крикнул он, поднимая пыль крыльями. — Гляну, что и как?.. Ну, я полетел!

И, не дожидаясь ничьих слов, он сорвался с места.

Агрик нерешительно потянул из ножен меч.

— Будем драться? — спросил отрок.

Не знаю, — промолвил Даждь. — Если у Гамаюна хватит ума не попасться преследователю на глаза, то, может, все и обойдется. Послушайте — шум идет прямой полосой. Можно просто посторониться!

Всадники прислушались — из‑за склонов доносились раскаты громового рева, перемежающегося хриплыми стонами. В них уже явственно слышалось что‑то знакомое, но эхо искажало голос. Зато можно было определить направление — рев и вой доносились сбоку, поперек хода всадников, из леса на склоне.

В небо взмыл с истошным воплем Гамаюн и закружил над приближающимся гостем, сопровождая его. Он что‑то кричал на лету, но разобрать его вопли было трудно.

— А ведь он ведет его прямо на нас! — догадался Дунай. — Вы только посмотрите!

Но уже и так было видно, что птица приближается, а вслед за нею сквозь чащу движется какая‑то огромная масса. Теперь, с близкого расстояния, звуки напоминали рев взбешенного быка.

— Вот дрянь! — не выдержал Даждь. — Предал, пернатый болтун!

— Ты поговоришь с ним потом, — оборвал его Дунай, — а пока надо со змеей кончать. Чур, я первый!

Подхватив копье и поудобнее взяв щит, он всадил шпоры в бока своего коня и с криком поскакал навстречу темной массе.

Агрик тревожно оглянулся на Даждя:

— А мы что, хозяин?

Даждь достал из ножен меч.

— Придется помочь.

В это время Гамаюн обернулся через плечо, вымеряя расстояние, и увидел несущегося на него во весь опор Дуная. Застыв в воздухе, он в следующую минуту ринулся с отчаянным криком.

— Стой! Не сметь!

Сложив крылья, он камнем упал на скачущего витязя я вонзил когти в его кольчугу. Дунай покачнулся, роняя копье. Мчащийся жеребец его запнулся на бегу, завизжал и рухнул вместе с седоком и его противником.

Потрясенные его падением, Даждь и Агрик поскакали туда и явились в тот самый момент, когда Дунай уже поднялся. Его дрожащий жеребец отбежал в сторону, вздрагивая всем телом, а Дунай отчаянно наскакивал на Гамаюна, который оборонялся от его выпадов крыльями и голосил при этом так, словно на него напали убийцы.

— Хозяин! — заверещал он, заметив Даждя. — Спаси! Я не виноват!

Но витязь не успел и пошевелиться. Как раз в этот миг полог леса раздался, и к сражавшимся вышла огромная корова, черная как ночь. Остановившись на опушке леса, она вскинула лобастую голову — и прозвучал тот самый рев, который путники слышали накануне.

Гамаюн и Даждь увидели ее одновременно, но если витязь просто застыл, не веря своим глазам, то полуптица ринулась к корове с отчаянным воплем:

— Вот они! Вот они! Я про них говорил!

Дунай круто развернулся, готовый к новой схватке.

— Смотри, как я разделаюсь с твоим змеем… — начал он, но увидел корову и остолбенел, хлопая глазами.

Черная корова была почти на локоть выше в холке самого Хорса и в три раза толще. Ее огромные рога, лирообразно изогнутые, грозно торчали вверх, фиолетовые глаза строго оглядели всех по очереди и остановились на Дажде.

— Как я понимаю, здесь кто‑то хочет со мной сразиться? — прозвучал неожиданно высокий грудной голос.

Дунай, стоящий в боевой стойке с оружием наготове, ахнул и выронил меч и щит, безвольно опустив руки.

— Не может быть, — прошептал он пораженно. — Корова…

— И не просто корова, — откликнулся Гамаюн с оскорбленным видом, обращаясь к Дунаю, — а сама владычица Земун–небесная… А ты — «змей, змей»!.. Чуть меня не прирезал… Хозяин, да скажи хоть ты ему!

Даждь спешился, приблизился на несколько шагов и отвесил корове почтительный поклон.

— Приветствую тебя, Земун! Честью прошу — не сердись на нас. Не со зла мы, от незнания!

Черная корова свысока поглядела на его склоненную голову.

— Я не сержусь на вас, — промолвила она кротко. — А на тебя в особину — я знаю, как ты к Велесу относишься…

— Я нарочно ее к вам вывел, — бесцеремонно перебил Гамаюн. — У нее беда, ей помочь надо!

Люди опять вскинулись на болтуна, но, услышав про несчастье, забыли о нем. Корова глубоко вздохнула, понурившись. Огромная слеза повисла на ее реснице.