Чара силы

Но державшие его руки разжались, и Даждь, увидев это, кивнул ему, бросая ось на землю.

И тут же раздалась команда Одореха:

— Взять его!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Связанного Даждя поставили перед Одорехом. Вождь кочевников презрительно взглянул на него. Рана, нанесенная Агриком, была неопасна, но отзывалась болью при каждом движении, и потому Одорех Хромой был зол на весь мир.

Даждь ответил ему спокойным взглядом человека, заранее знавшего свою судьбу и судьбы всех людей на земле. Он не трепетал, и это выводило кочевника из себя.

— Проверьте, надежно ли он связан, — сказал Одорех воинам. — Не хватало еще, чтобы этот чародей заколдовал нас!

Даждь не выдержал и усмехнулся — какая наивность! Неужели этот хромой коротышка думает, что для чародейства непременно нужны свободные руки? Голос, мысль и взгляд тоже мощное оружие.

Одорех понял его улыбку по–своему.

— Надеешься меня обмануть? — сказал он на западном наречии, которое его воины знали не так хорошо. — Думаешь, я не узнал тебя, колдун? Ты прошлой ночью вытащил из ямы этого сосунка и напустил на нас волков! Я все думал, что это случайное сходство, но теперь вижу, что не ошибся.

Даждь скосил глаза на Агрика. Отрока поставили рядом, придерживая за локти — он плохо держался на подгибающихся ногах. Во взгляде его, обращенном на Даждя, читались мольба и ужас. Бедный мальчик потерял голову от страха — не каждого казнят два раза на дню! Даждь ободряюще кивнул ему, чем поверг Агрика в полуобморочное состояние.

— А чем докажешь, что не ошибся? — сказал Даждь.

— Ты действовал заодно с этим мальчишкой! Ты отвлекал меня, чтобы ему было удобнее меня убить. За это он умрет...

— А я думал, ты держишь свое слово! Ты же обещал ему свободу в обмен на мою жизнь!

— Я держу слово с честными людьми, а не с чародеями! — притопнул ногой Одорех. — Я честно предлагал тебе остаться у меня. И если бы не твой обман, я бы, может быть, даже предложил тебе службу у меня — ты действительно отлично сражался. Будь у тебя меч…

— Да будь у меня меч, уж я бы послужил тебе, можешь не сомневаться! — с горечью перебил Даждь. — Послужил бы по твоей шее!

— Вот поэтому я и не предлагаю тебе службы! — Одорех торжествовал. — Но я предлагаю тебе выбор — ты можешь сам выбрать, какой смертью умереть!

Агрик тихо вскрикнул.

— Он умрет вместе со мной? — кивнул в сторону отрока Даждь.

— Разумеется. Как мой враг и пособник чародея.

Даждь смерил долгим взглядом белеющего на глазах отрока.

— А что ты сам можешь предложить? — спросил он.

Одорех покачал головой и, цокая языком, что‑то сказал своим охранникам.

— Ты настоящий воин — так спокоен пред лицом смерти, — похвалил он. — А потому выбирай — вы или сгорите заживо, либо вас разорвут на части, привязав к хвостам лошадей, либо просто отсекут головы.

— Последнее, — быстро сказал Даждь.

Одорех презрительно скривился.

— Ты выбрал самый легкий путь, — сказал он. — Это недостойно воина и мужчины. Но я действительно сдержу слово. Только головы вам — отрежут…

Пленников обступили и силой поставили на колени, за волосы оттягивая головы назад.

Агрик кусал губы, зажмурив глаза. Сейчас им перережут горло и оставят корчиться в судорогах. А жизнь будет утекать медленно, вместе с кровью…

И тут он услышал спокойный голос Даждя:

— Меня первого — пусть он поживет лишнюю минуту!

Агрик покачнулся, не веря своим ушам, но Одорех, похоже, совершенно не удивился. Он подал знак, и воин с ножом развернул пленника к себе.

В самый последний миг, уже чуя кожей смертный холод лезвия, Даждь набрал полную грудь воздуха. Ни крикнуть, ни спеть он не успевал, но из горла его вдруг вырвался и взмыл ввысь чистый и высокий звук.

Это была настоящая смерть певца — с песней на. устах. Голос поднимался все выше и выше, истончаясь как дым костра. Он заполнил собой небо и землю, и люди невольно застыли, очарованные. Глаза их бессмысленно блуждали, следя за чем‑то невидимым. Песня без слов разрасталась, голос становился все выше и звонче, и в нем росла и крепла какая‑то невидимая сила.

Даждь думал только об одном — как бы не сорвался голос. У него было мало времени, и он вкладывал в звук всю свою силу и страсть. Но все‑таки его собственных сил недоставало — и чистая нота кончилась высоким криком.

Чары мгновенно спали, но было поздно. Вместо того чтобы накинуться на колдуна, опять было подчинившего их своим чарам, люди испуганно оглядывались, забыв о пленниках.

Резкий ветер родился в вышине — он успел натащить издалека тучи, что громоздились над становищем. Все потемнело, словно в ожидании дождя, но вместо раскатов грома послышался далекий волчий вой.

Он быстро приближался, и вот его уже перекрыл новый звук — глухой рокот потревоженной земли, что катился прямо на людей.

— Табуны! — закричал кто‑то на краю становища.

Лошади шли плотной массой, словно атакуя. Они неслись во весь опор, обезумевшие, неукротимые. В их рядах кое–где виднелись просветы — то в табуны попали быки и вьючные волы. За надвигающейся стеной табуна вставала пыль и раздавался гневный и торжествующий вой охотящейся стаи.