Чаплыгин

Сергей Алексеевич понимал необходимость считаться с индивидуальностью каждого ученого и никому не ставил в пример собственные привычки.

Умение работать в любых условиях, прекрасная память не могли сократить московские расстояния, которые ему приходилось преодолевать. Он решил задачу методом организации: поселился в Машковом переулке, рядом с Мыльниковым, где жил Жуковский, подвальный этаж своего дома уступил правлению жилищного товарищества, так что для приема членов кооператива в назначенные часы председателю нужно было только спуститься вниз.

Это был тот самый дом № 1а, где в октябрьский вечер 1920 года в квартире Екатерины Павловны Пешковой известный пианист И. Добровейн играл Владимиру Ильичу Ленину сонату „Аппассионату“ Бетховена. Вспоминая впоследствии этот необыкновенный концерт, А. М. Горький рассказывал:

„Ленин, слушая сонаты Бетховена в исполнении Исая Добровейна, сказал:

— Ничего не знаю лучше „Appassionata“, готов слушать ее каждый день. Изумительная, нечеловеческая музыка. Я всегда с гордостью, может быть наивной, думаю: вот какие чудеса могут делать люди!“

Теперь Сергей Алексеевич жил в двух шагах от ЦАГИ и выигранные таким образом кусочки неслужебного времени посвятил дальнейшей разработке вопроса об улучшении аэродинамических качеств самолетов. Поставленную правительством перед нашей авиацией задачу: „Летать дальше всех, выше всех и быстрее всех“ — Сергей Алексеевич принимал как собственную.

Смысл и содержание новой работы Чаплыгина „К теории открылка и закрылка“, опубликованной в 1931 году, Сергей Алексеевич пояснил во вводной части так:

„За последнее время у нас в СССР, как и за границей, чрезвычайно сильно возрос интерес к так называемым разрезным крыльям, дающим значительное увеличение подъемной силы. Впервые идея применения таких крыльев была предложена профессором С. А. Чаплыгиным еще в 1910 году в работе „Теория решетчатого крыла“, и, наконец, в 1922 году им была обоснована теория разрезного крыла в работе „Схематическая теория разрезного крыла аэроплана“. Предлагаемая работа „К теории открылка и закрылка“ представляет новую попытку теоретического объяснения роли закрылка и открылка: она основана на изучении обтекания прямолинейного контура с отклоняемым на различные углы концом, причем поток, как всегда, предполагается несжимаемым и невихревым, а сам контур представляет одну из линий тока с двумя точками раздела — с нулевой скоростью в точке набегания потока и точкой схода потока, где скорость конечна. В этом случае характер течения в области угловых точек на крыле существенно с качественной стороны отличается от того, который имел бы место в присутствия щели. Но если щель узкая, то распределение давлений в соседстве с нею на прилегающих частях крыльев в общем количестве мало будет разниться от того, которое было бы при закрытии щели. Поэтому мы полагаем, что найденные в рассматриваемой нами схеме явления величины подъемной силы должны довольно близко соответствовать реальным“.

Посвященные аэродинамике крыла работы Чаплыгина в конце концов привели к изменению крыла. Крылья на первых аэропланах, как известно, представляли собой несущие плоскости, неподвижно скрепленные с самолетом и не имевшие ничего общего с тем сложным и гибким механизмом, каким является крыло птицы.

Развивая общую теорию разрезного крыла, Чаплыгин, в частности, показывает, что если крыло имеет в профиле форму разрезанной на части дуги круга, то подъемная сила крыла при таких раздвинутых „перьях“ больше, чем при сдвинутых, и крыло выигрывает в своей устойчивости. Так Чаплыгин объяснил действия предкрылков, закрылков и щитков, имеющих сегодня огромное значение: благодаря им скоростной самолет может уменьшить посадочную скорость, увеличивая подъемную силу „раздвиганием перьев“. В результате этих работ Чаплыгина крыло нынешнего самолета с его добавочными подвижными „перьями“ — предкрылками, закрылками, элеронами, щитками — представляет собой сложный механизм, не только близкий к крылу птицы, но, может быть, и превосходящий его по гибкости.

Характеризуя значение работ С. А. Чаплыгина, надо иметь в виду, что большинство из них широко публиковалось в русской научной печати, открыто докладывалось в научных обществах и поэтому становилось доступным ученым всего мира.

Одна за другой научные работы Чаплыгина приносили ему ученые степени, премии, медали, известность. Работы Чаплыгина по общим вопросам динамики системы и динамики твердого тела относятся к области чистой математики, и изложение их в доступной форме весьма затруднительно. Работы второй группы, представляющие ценнейший вклад в инженерную науку, в большей или меньшей степени доступны общему пониманию.

— Научный труд — это не мертвая схема, а луч света для практиков! — говаривал Чаплыгин.