Чан Кайши

А тем временем шансы Сталина на капитуляцию самого Чана неожиданно возросли. В декабре 1935 года по всему Китаю прокатилась волна антияпонских выступлений студенческой молодежи. Зародилась она в Бэйпине 9 декабря и вскоре охватила почти все крупные города страны. Толпы студентов повсеместно потребовали от Чана организовать сопротивление Японии, резко активизировались различные патриотические организации китайской интеллигенции. Чан оказался в тяжелом положении, и Сталин мог надеяться, что он станет податливее.

Но вождь Китая по-прежнему вел свою игру. 19 декабря 1935 года он вновь встретился с Богомоловым, чтобы найти компромисс в вопросе о китайской компартии. Он передал в Москву просьбу положить в основу китайско-советских отношений принципы, сформулированные в совместном коммюнике Сунь Ятсена и Иоффе 26 января 1923 года, в котором, как мы помним, прямо говорилось о том, что «в настоящее время коммунистический строй или даже советская система не могут быть введены в Китае» из-за отсутствия необходимых условий. Ход был хитрый, но Сталин не откликнулся на эту просьбу.

Тогда в рождественский день, 25 декабря, Чан Кайши послал Чэнь Лифу и заведующего орготделом ЦИК Гоминьдана Чжан Чуна с секретной миссией в СССР, но она закончилась безрезультатно: Чэнь и Чжан вернулись с полпути, так как Сталин не захотел с ними встречаться.

Но Чан не смирился. После Нового года он приказал другому доверенному человеку — Дэн Вэньи, организатору «Общества возрождения» (Фусиншэ), встретиться с Ван Мином, главой делегации КПК в Коминтерне. У Дэна с Ваном имелись гуаньси: в 1925–1927 годах они учились в одном Университете имени Сунь Ятсена в Москве, кстати, вместе с сыном Чан Кайши — Цзян Цзинго (Дэн под псевдонимом Зацепин, а Ван — Иван Андреевич Голубев).

Дэн, служивший в то время военным атташе посольства Китая в Москве, провел с Ваном три встречи — с 17 по 23 января. Он не скрывал, что послан Чаном, который «искренне» и «давно хочет вести переговоры с Красной армией». По его словам, Чан предлагал любую форму единого фронта: либо КПК опять вступит в Гоминьдан, либо будет продолжать существовать самостоятельно. Генералиссимус предлагал даже снабжать компартию боеприпасами, оружием и продовольствием, но просил ликвидировать советское правительство и реорганизовать Красную армию в Национально-революционную. При этом Дэн заметил, что Чан хочет послать его (Дэна) в Сычуань или Шэньси на встречу с руководителями ЦК КПК, но боится, «так как предварительно нет никакого согласия со стороны Красной армии».

В беседах принял участие заместитель наркома иностранных дел Китайской Советской Республики Пань Ханьнянь. Было решено, что Дэн вместе с Панем «направятся в Нанкин для переговоров с Чан Кайши», а затем из Нанкина — в советский район для обсуждения с Мао и другими руководителями КПК «конкретных методов сопротивления Японии и спасения родины». 23 января Пань Ханьнянь направил Чану письмо, гарантируя Дэн Вэньи личную безопасность на территории советских районов. За день до того Чан, проинформированный Дэн Вэньи об успехах переговоров, заявил Богомолову, что «считает возможным договориться с <китайской> компартией», но попросил СССР «использовать свой авторитет, чтобы убедить Красную армию <Китая> признать фактическое правительство <Нанкина>». Но Богомолов, а затем и Сталин (через Стомоня-кова) дали Чан Кайши понять, что СССР якобы не имеет «возможности ни взять на себя, ни осуществить» посредничество между ним и КПК, вновь подталкивая самого Чана проявлять инициативу.

КПК к тому времени была ослаблена. Но все же не уничтожена. В конце октября 1935 года китайские коммунисты закончили свой Великий поход. 22 октября в деревушке Уцичжэнь на севере провинции Шэньси Мао Цзэдун объявил его оконченным. Коммунисты в итоге прошли с юго-востока на северо-запад Китая 12 тысяч ли, то есть около восьми тысяч километров. (Мао, правда, объявил, что они прошли 25 тысячам, то есть более 16 тысяч километров — так звучало более героически.) Из 86 тысяч солдат и командиров, вышедших из окружения в октябре 1934 года, в эту деревню добрались не более пяти тысяч, однако говорить о разгроме КПК не приходилось.

Коммунисты стали обосновываться в новом советском районе — на границе провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся. Радиосвязи с Коминтерном у них по-прежнему не было, так что о политике единого антияпонского фронта они ничего не знали. В феврале 1936 года их войска вторглись в провинцию Шаньси, где вновь, как и в Центральном Советском районе, начали грабить и убивать всех, кого считали эксплуататорами. Иначе им было просто не выжить: север Шэньси, куда они пришли, был наиболее бедным районом Китая, а в соседней провинции Шаньси было чем поживиться.

На бандитизм коммунистов Чан, конечно, должен был реагировать. Не прекращая переговоров с Москвой и КПК, он мобилизовал все силы для окружения и разгрома бандитствовавших войск Мао в Шаньси. Коммунисты вынуждены были вернуться в соседнюю Шэньси.