Чакра Кентавра

— Нет, я уверена, что это мирный и дружелюбный народ. Ну скажи, ты представляешь себе короля, который вот так, без всякой охраны, отправился бы на убогой лодчонке навстречу непрошенным чужеземцам?

— Псих, пацифист или колдун.

— Насчет последнего — да, он что‑то говорил насчет пяти подвластных ему стихий. Но с чародейством — как с оружием: всегда рискуешь наткнуться на мага, который выше тебя в колдовской иерархии. Нет, что касается волшебства, то тут он рисковал. Представляешь себе, если бы на моем месте оказался какой‑нибудь всемогущий проходимец вроде Кадьяна? И все‑таки король Алэл в одиночку отправился защищать свои владения. Знаешь, это вызывает уважение.

— Ну допустим, — нехотя уступил Юрг. — И как же он защитил этот остров от тебя?

— А никак. Он отдал его мне в ленное владение.

— Что, за красивые глаза?

— О, древние боги, ты неисправим. Король Алэл сказал, что сам выберет что‑нибудь из того, что мне не очень нужно.

— Так, значит, в следующий раз надо прихватить с Земли побольше ярких бус, зеркалец и огненной воды.

Она не заметила шпильки в его реплике:

— О, зеркала — это самая диковинная вещь на Джаспере, они ведь по Уговору с крэгами были запрещены. А огненная вода — к чему она? Алэл сам может совокупить огонь и воду, раз уж эти стихии ему подвластны.

— Ты поняла меня слишком буквально, душа моя. И, черт бы меня побрал, как бы мне хотелось хотя бы один день прожить нормально, без волшебства!

— Что‑что? — непроизвольно вырвалось у нее.

— Без волшебства, без шаманства, без магии — черной, белой, в полоску и в крапинку. Может, попробуем?

Естественно, на такое предложение она не успела даже ответить — стонущий ветер всколыхнул всю утреннюю, счастливую долину, и голос, хриплый до неузнаваемости, возвестил:

— Беда! Командор, принцесса, откликнитесь — беда!

— Эрм?.. — неуверенно отозвалась принцесса.

— Да, да! Прибыл посол от Джанибаста — да–да, лично. К счастью, все офиты уже были розданы. И он потребовал… — голос ненадолго исчез, словно у сенешаля перехватило дыхание. — Он потребовал прекратить доставку офитов, а те, которые уже имеются на Джаспере, — уничтожить. Да–да, все до единого!

— Успокойся, мой верный Эрромиорг, — принцесса недоумевала: никогда старший из ее дружинников не говорил так бессвязно и не подтверждал ежесекундно собственные слова, словно боясь, что его недопоймут; что‑то здесь было не так. — Следующую партию офитов мы сразу же укроем в подземелье, а то, что кто‑то недоволен, — это мы предполагали.

— Это не просто “кто‑то”, это все восточные эрлы, лесные глухари, шваль болотная…

— Эрм?!

— Прости меня, принцесса, я забылся. Они назвали себя “ревнители крэгов”. И они не просто нам угрожают: они взяли заложницу.

— Как это — заложницу? — на этот раз принцесса действительно не поняла, о чем идет речь. Аманатов брали только в глубокой древности, сейчас это было такой же дикостью, как людоедство.

— Они захватили женщину… подругу одного из нас. И пригрозили, что если мы не выполним их требований, то они скормят ее жавру. Ее и младенца, который должен у нее вот–вот родиться.

— Дружина, ко мне! Все! Немедленно! — этот клич вырвался у нее так страстно и столь грозно, что Юрг невольно схватил ее за руку — ему показалось, что она, позабыв обо всем на свете, сейчас исчезнет, ринувшись в неведомые восточные леса. Но она ничего не забыла — кровь отливала от ее лика, стынущего в бессильной ярости, словно на него опускалась белая маска.

— Я не могу лететь с ними… — прошептала она. — Я не могу ступить на землю Равнины Паладинов…

— Спокойно, Сэнни, спокойно, — для Юрга это сообщение не было такой уж ошеломляющей неожиданностью — может быть, оттого что на Земле подобные акции имели место в самом недалеком прошлом. — Сейчас главное не бросаться в бой очертя голову, а найти единственно верный тактический ход. Ага, Флейж… привет. Харрамог бы оставить в замке, сегодня нам не до песен. Борб, Дуз, оружия и тут хватает.

Не прошло, наверное, и двух минут, как все семеро дружинников уже находились в командорском шатре — с весьма шумливым приложением в виде тихрианского менестреля.

— Что, предстоит дельце? — Харр нетерпеливо потирал четырехпалые ладони — для него в словах Эрма, которые он слышал непосредственно, находясь рядом с ним в асмуровском замке, не было ничего экстраординарного — заложники на Тихри брались по любому поводу, а иногда и без оного. — А что это за звери — жавры?

— Жавр — болотный гриб. — Мона Сэниа не столько отвечала на его не совсем уместное любопытство, сколько доводила это до сведения своего мужа, который этого не знал, но решил не тратить время на восполнение пробелов в собственных познаниях о джасперянской флоре и фауне. — Это — чудовище, страшнее которого нет на зеленом Джаспере. Джанибаст, племянник покойного Иссабаста, разводил и поставлял жавров по ленному долгу.

— Это что, вроде шампиньонов? — все‑таки вырвалось у Юрга.

— Не совсем. Наши корабли — это оболочка старого, хорошо выдрессированного жавра.

Юрг и Харр невольно подняли глаза к потолку с каким‑то почтением — ничего себе был гриб. Да еще и дрессированный.