Чакра Кентавра

И она протянула ему сияющую жемчужину — подарок шамана. Травяной Рыцарь несколько секунд стоял неподвижно, глядя на заплаканное личико с маленьким подбородком и высокими скулами, на котором размазанные дорожки слез не приглушили розового свечения, точно такого же, как и у драгоценного шарика, перекатившегося на его громадную серую ладонь, но жесткий профиль чужедальней принцессы нетерпеливо заслонил от него огненный ворох растрепанных до неприличия волос, и непостижимое чародейство мгновенного переноса через ничто растворило перед ним душистый полумрак анделахаллы.

Здесь ничего не изменилось — все было точно таким же, как и несколько часов назад.

— Скорее обратно! — крикнул Лронг, поспешно опуская свою ношу на ворох увядающей травы. — Анделисы еще не посещали этот Приют, они могут появиться тут в любой миг!

— Но почему…

— Не медли!

Пришлось не медлить.

Отирая мгновенно выступивший на лбу липкий пот, Лронг перевел дыхание и прислонился спиной к упругой обшивке корабля. Ему вдруг пришло на ум, что он уже воспринимает этот летающий девятиглавый терем почти как собственный дом, а суровых, хоть и молодых воинов в странной, наглухо застегнутой одежде — как собственных братьев, давным–давно загубленных по воле проклятого властителя, который сам именовал себя Оцмаром Великодивным, но чье имя чаще упоминалось — разумеется, в темных углах, подальше от чужих ушей — Оцмаром…

Он не успел произнести про себя то оскорбительное и не всем понятное прозвище, за которое даже не заточали в колодезную темницу, а скоренько и бесхлопотно, связав по рукам и ногам, закапывали в землю живьем. Смуглая сухая ладонь легла на его запястье, и требовательный голос повторил:

— Но почему мы не можем встретиться с этими анделисами?

— Они не хотят этого. А их желание — закон.

— Но если они ни с кем из тихриан не встречаются, то кто же знает их истинные желания?

— Спроси об этом сибилло, моя повелительница. Я просто не знаю. Так было всегда, и это первый и наиглавнейший закон Тихри. Любой, кто преступит его, будет проклят, как это случилось не так уж давно с тем, кто правит на нашей дороге.

Мона Сэниа уже привыкла к тому, что свою страну аборигены почему‑то называли “дорогой”.

— Ты говоришь о Полуденном Князе? — переспросила она.

Травяной Рыцарь кивнул.

— А нельзя ли поподробнее?

Лронг оглядел сгрудившихся вокруг него дружинников, пожевал губами, словно прикидывая — говорить или все‑таки не стоит? Может, и не стоило, но на чужой дороге трудно тем, кто не знает ее колдобин. Скрипнув влажной спиной по обшивке корабля, он опустился на землю и свесил громадные лапищи между колен. Никто не последовал этому примеру — все остальные приготовились слушать его стоя.

— Собственно говоря, история эта короткая, потому как известны только ее начало — и то, к чему все пришло, а это, сами понимаете, еще не конец. Так вот, еще при отце нынешнего князя Отногуле Солнцеликом на нашу дорогу снизошло довольство и сытая благодать. Может быть, урожаи были обильнее, чем прежде, а может, сосед по левой дороге, Аннихитра, еще не лишился рассудка и не пытался тревожить наши границы разбойничьими набегами. Так или иначе, жить стало спокойнее, столицы княжеские становились все богаче, а где богатство — там разврат и беспутство. Отногул уже был староват, а сибилло при нем состоял вот этот, которого при дворе не стеснялись в глаза называть пнем замшелым. Одним словом, когда появился наконец у Отногула поздний наследник, те из княжеских приспешников, что были помудрее, своих чад убрали от двора подальше. Но наследный княжич, ясное дело, рос при отце — и при всех его шлюхах, колдунах и фиглярах. Ничего удивительного, что при всеобщем баловстве он уже к пяти годам обнаружил свой характер, преломить который не под силу было даже его собственному отцу. Говорят, мальчишка и дюжины слов не знал, только “хочу!” — и пальцем в желаемое. Получал, естественно, все. Но однажды он захотел… анделиса.

— А как же он мог показать на него пальцем, если анделиса никто не видел? — не удержалась Таира.

— Мальчик уже в пять лет прекрасно сидел в седле, и как‑то путь его пролег мимо анделахаллы. Он спросил, что это за странная конура без окон, — ему, на беду, объяснили. Он потребовал анделисов с разноцветными рукавами, — не зная, что такое почтение, он на всю дорогу смотрел как па сборище игрушек для себя. Но тут он впервые наткнулся на глухое неповиновение. Он приказывал — по его повеление не выполняли. Кого‑то он там, говорят, не то собственноручно задушил, не то зарубил… Не помогло. Да тут еще и старый князь вмешался, впервые стал наставлениями донимать. Княжич терпел–терпел, а потом дождался Невозможного Огня, проскользнул мимо стражи, а может, и подкупил ее. Одним словом, он добрался до Травяного Приюта, когда там как раз появились анделисы. Что там произошло, никто не ведает, — говорить о том запрещено и по сей день, но только нашли молодого наследника без памяти среди мертвых тел, и на груди у него… я бы не поверил, если бы этого не видел мой отец, — на груди у мальчика означился след “поцелуя анделиса”!