Читаем Чакра Фролова полностью

В ту самую ночь, когда Гаврила, Никитин и Фролов «давили» пятилитровый пузырь, сидя на крыльце, Терешин вышел на улицу опробовать собранный на днях телескоп. Но то ли небо было облачным, то ли прибор несовершенен, в общем, ничего Терешин не увидел. Битый час пытался он найти удобную для наблюдения точку: то выходил со двора на улицу, то возвращался обратно во двор и забирался на крышу дровяника. Затем решил отойти к Большому колодцу, но и оттуда ничего не было видно. Наконец, потеряв надежду, Терешин побрел домой. Тут-то он и повстречал Гаврилу с Никитиным. Те возвращались с осмотра главной достопримечательности Невидова – Кузявиных болот. Почему они назывались Кузявиными, никто точно не знал. Поговаривали, что был до революции такой купец Кузявин, который завяз и утонул в этих болотах вместе с лошадьми и обозом. И что, мол, вез он в том обозе сокровища несметные: золото и драгоценности. Так что, если выкачать те болота, то можно зараз обогатиться. Но выкачать необъятные болота было задачей невыполнимой, даже для такого мастера на все руки, как Тимофей. К тому же, ну осушишь ты их, а вдруг там ничего нет? А болота свои невидовцы любили. Окружая деревню со всех сторон, они надежно защищали ее от всяческой агрессии извне. И только случайно, по наитию, можно было постороннему человеку попасть в Невидово. Потому что обо всех дорожках и тропинках, ведущих через болота, знали только сами невидовцы. И среди первых знатоков Гаврила. Он знал на болотах каждую кочку. Мог с закрытыми глазами пройти туда-обратно и не оступиться. Любил он, что ли, эту булькающую вязкую воду. Любил смотреть на ее необъятные просторы. Любил ее цветастую флору. И, прикипев душой к Никитину, конечно же, не мог отказать себе в удовольствии показать нежданному гостю любимые места. Никитин был сильно пьян, поэтому красоту не оценил, да и как тут в лунном свете ее оценишь – разве только светились болота каким-то таинственным бледно-голубым светом. Но, чтобы не обижать Гаврилу, сказал, что ему очень понравилось.

– То-то, – цокнул языком Гаврила.

А на обратном пути столкнулись с Тимофеем. Тот пожаловался Гавриле и новому знакомому на телескоп. Никитин, скосив и без того косые от алкоголя глаза на прибор, сказал что-то про линзы. Тимофей ожил. Слово за слово, и родственные души нашли друг друга. После монолога о линзах и их физических свойствах, Никитин подробно, хотя едва лыко вязал, объяснил Тимофею процесс киносъемки и проявки, и тот чрезвычайно заинтересовался. Они и не заметили, как сначала куда-то делся Гаврила, потом исчезла луна, потом пополз вдоль заборов утренний туман, и вот они очутились у терешинского дома. Там Тимофей принялся жадно расспрашивать Никитина о последних новинках техники. Некоторое время Никитин отвечал довольно внятно, но потом его ответы стали носить все более бессвязный характер, а в какой-то момент он просто положил голову на стол и, пробормотав: «Ты спрашивай, я скажу», – уснул.

Утром Тимофей растряс невыспавшегося Никитина и принялся с жаром рассказывать о своей идее – общедеревенской радиоточке. Он рассказал, что в свое время раздобыл радиотранслятор, именуемый в народе «тюльпаном», и теперь мечтает установить его на пересечении трех главных, а точнее, единственных улиц Невидова. К «тюльпану» прилагались ламповое радио, собранное, естественно, тоже им, а также небольшой генератор, вроде моторчика на бензине. Правда, с бензином напряженка, но ведь Никитин не будет против, если Тимофей немного отольет из бака их автомобиля? А, главное, у большого колодца, имеется телеграфный столб – идеальное подспорье.

– Главное – начать, – говорил Тимофей с жаром и тормошил Никитина. – Народ тут упрямый, но я упрямей. У меня радио так ловит, что будь здоров, не кашляй. Один раз включу им, потом уже сами будут просить. Здесь же темнота, вечная полярная ночь. Понимаешь?

Никитин со сна кивал и тер глаза. Наконец, обрел дар речи и попросил опохмелиться.

Терешин беспрекословно налил Никитину какой-то настойки.

– Мой рецепт, – гордо сказал он, протягивая стакан.

Настойка была крепкой, вонючей и горькой. Никитин поморщился, но выпил.

– На чем это она? – прохрипел он, чувствуя, как жидкость благодатным теплом разливается по венам.

– На говне коровьем, – спокойно ответил Тимофей, забирая стакан у оператора.

– На чем?!?

Никитина чуть не вырвало, но желудок был пуст, и он только промычал, высунув язык и вытаращив глаза.

– Да не бойся, – похлопал его по спине Тимофей. – Не отравишься. Знаешь, сколько в навозе полезных биологически активных веществ?

– Не знаю и знать не хочу, – отрезал Никитин, отплевываясь и вытирая рукавом губы. – Тьфу. Все. Пошли уже.

– Куда?

– По бабам. Шучу. Ну, радио твое устанавливать. Куда ж еще?

– Аа, – обрадовался Тимофей. – Это мы мигом. Может, еще настоечки?

– Хорошего помаленьку, – мотнул головой оператор и, встав, потянулся. Настойка, однако, сделала свое дело – головную боль как рукой сняло.

<p>Глава 10</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Знак качества

Чакра Фролова
Чакра Фролова

21 июня 1941 года. Cоветский кинорежиссер Фролов отправляется в глухой пограничный район Белоруссии снимать очередную агитку об образцовом колхозе. Он и не догадывается, что спустя сутки все круто изменится и он будет волею судьбы метаться между тупыми законами фашистской и советской диктатур, самоуправством партизан, косностью крестьян и беспределом уголовников. Смерть будет ходить за ним по пятам, а он будет убегать от нее, увязая все глубже в липком абсурде войны с ее бессмысленными жертвами, выдуманными героическими боями, арестами и допросами… А чего стоит переправа незадачливого режиссера через неведомую реку в гробу, да еще в сопровождении гигантской деревянной статуи Сталина? Но этот хаос лишь немного притупит боль от чувства одиночества и невозможности реализовать свой творческий дар в условиях, когда от художника требуется не самостийность, а умение угождать: режиму, народу, не все ль равно?

Всеволод Бенигсен

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Закон Шруделя (сборник)
Закон Шруделя (сборник)

Света, любимая девушка, укатила в Сочи, а у них на журфаке еще не окончилась сессия.Гриша брел по Москве, направился было в Иностранную библиотеку, но передумал и перешел дорогу к «Иллюзиону». В кинотеатре было непривычно пусто, разомлевшая от жары кассирша продала билет и указала на какую-то дверь. Он шагнул в темный коридор, долго блуждал по подземным лабиринтам, пока не попал в ярко освещенное многолюдное фойе. И вдруг он заметил: что-то здесь не то, и люди несколько не те… Какая-то невидимая машина времени перенесла его… в 75-й год.Все три повести, входящие в эту книгу, объединяет одно: они о времени и человеке в нем, о свободе и несвободе. Разговор на «вечные» темы автор облекает в гротесковую, а часто и в пародийную форму, а ирония и смешные эпизоды соседствуют порой с «черным», в английском духе, юмором.

Всеволод Бенигсен

Фантастика / Попаданцы

Похожие книги