Читаем Чакра Фролова полностью

Фролов с Лушкевичем тем временем сделали несколько шагов назад. Порозовевший было Ефим Соломонович снова побледнел и сел обратно на землю, держа руки на всякий случай над головой.

– Ты бы лучше спасибо сказал, что я вас из канализации живыми вывел да по реке сплавил, – сказал Гуревич. – А то где бы вы сейчас были? Крыс кормили бы.

– Да уж спасибо, – сказал Кучник, затягивая ремешки. – А чего из города подался? Такие, как ты, при любом режиме шоколад с мармеладом жрут. Или боялся, что экспроприируют? Ну, так сховал бы в надежном месте, а сам бы сидел, горя не знал.

– Это ты немцам расскажи. До моих дел им дела нет. А бегу я от того же, что и вы. Чтоб в комендатуре не отмечаться. Смекаешь, какой я национальности? Они там разбираться не будут, чем я занимаюсь. Им главное – арийская полноценность. Я бы, конечно, мог документы купить, да накапал на меня один жук. Вот и пришлось срочно линять. Сам знаешь, немцы жидов не любят.

При слове «жиды» Кучник побледнел.

– Ой, – тихо сказал Лушкевич, знавший своего приятеля, как никто.

Было видно, что Кучника, как это у него обычно бывало при оскорбительном упоминании о национальности, «перемкнуло», хотя Гуревич был таким же «жидом». Взгляд Кучника совершенно остекленел.

– Как ты сказал? – спросил он, сверля глазами Гуревича.

– Я сказал, что немцы жидов не любят. А то ты не знал.

– Ложись, – быстро шепнул Лушкевич Фролову и как в воду глядел.

Кучник схватил рюкзак и, пользуясь им то ли как щитом, то ли как тараном, бросился на Гуревича. Грянул выстрел, но пуля, застряв в рюкзаке, не причинила нападавшему никакого вреда. Зато сам Гуревич под тяжестью тарана полетел на землю. Сверху на него приземлился рюкзак, а поверх рюкзака Кучник. Завязалась отчаянная потасовка. Грянул очередной выстрел, но теперь просто в небо. Грузный Гуревич быстро скинул с себя более легкого Кучника, но тот успел нанести противнику несколько внушительных боксерских ударов и выбил пистолет.

Фролов и Лушкевич, не сговариваясь, бросились на помощь Кучнику, и явно не позволили бы Гуревичу одержать победу, но в эту секунду, откуда ни возьмись, застрекотала автоматная очередь. Вцепившиеся друг в друга Гуревич и Кучник замерли. Фролов с Лушкевичем бросились на землю.

– Hey, Gladiatoren! – донесся до них крик. – Schluss damit! [18]

– Доигрались, – вытирая кровь с разбитого носа, пробормотал Гуревич. – Сейчас всем будет весело.

Лежащий ничком Фролов осторожно повернул голову, проехав носом по мокрой траве, и увидел, что к ним с кручи спускаются три немецких солдата. Они о чем-то переговаривались с беглецами.

– Hoch, hoch! – сказал первый, подходя и стал показывать дулом автомата, чтобы все встали. – Ruki, ruki hoch!

Пришлось снова поднимать руки.

– Partisanen? – спросил второй немец в сидевшей набекрень пилотке.

– Нет, нет, nicht partisanen, – быстро и как-то смущенно забормотал Гуревич, словно его обвинили в чем-то непристойном.

– Na gut, – сказал первый и затараторил что-то остальным. Те покивали головами.

– Chto rucksack? – снова обратился первый к пленным. – Bombe, da, net?

– Нет, – хмуро ответил Кучник.

Первый знаком показал Райзбергу, чтобы тот принес рюкзак. Райзберг, чей бледный вид перешел в какое-то полупрозрачное состояние, на негнущихся ногах отнес рюкзак немцам. Затем присоединился к товарищам по несчастью. Раскрыв рюкзак, немцы присвистнули и обменялись несколькими репликами.

Фролов стал судорожно соображать, играет ли содержимое рюкзака им на пользу или наоборот. Вряд ли настоящие партизаны стали бы бродить с рюкзаком, набитым драгоценностями. С другой стороны, мало ли – может, драгоценности предназначаются для обмена на оружие для последующей подпольной борьбы с фашистами.

Третий, молчавший до этого, солдат вдруг тоже что-то сказал, затем вскинул рюкзак себе на спину и пошел обратно наверх. Двое других продолжали смотреть на пленных и что-то говорили. Видимо, обсуждали незавидное будущее беглецов.

«Ну что, Александр Георгич, – мысленно обратился к себе Фролов. – Отмучился наконец?»

Но до конца мучений было явно не близко. Продолжая обращаться к взятым в плен на смеси немецкого и русского, из которой Фролов понял только «ruki», «schnell», «idti», «partisanen» и почему-то «khoroschi paren’», солдаты повели всех пятерых на кручу – туда, куда только что ушел с рюкзаком их третий товарищ. После – через небольшую березовую рощу, за которой располагалась немецкая часть. Пленных усадили под какой-то сосной и приставили караульного – щуплого чернявого паренька, походившего, скорее, на цыгана, нежели на немца. Вокруг тарахтели мотоциклы, проходили немецкие солдаты – шла своим чередом походная жизнь.

– Сейчас всех в расход, – сказал Гуревич, который впал в какое-то суицидально-мрачное состояние (если суицидальное настроение вообще возможно в преддверии вероятной смерти). Казалось, история с рюкзаком подкосила его веру в жизнь и людей.

– Таким, как ты, туда и дорога, – буркнул Кучник.

– С тобой за ручку пойдем, – угрожающе пообещал Гуревич.

Перейти на страницу:

Похожие книги