Чайный домик. Том 2

— Вижу, ты кое-что не знаешь о нашем брате, Касуми. Что ж, думаю, самое время открыть тебе глаза и все рассказать, сестра…

* * *

Щелчок замка. Дверь открылась, впуская темный силуэт. Обувь. Она падала на пол, сброшенная небрежно при ходьбе. Музыка. Виниловая пластинка сорвалась в пляс, оглашая стены благородными звуками классической музыки.

— Прекрасно, — Чо стоял в расстегнутой рубашке и штанах. Остальные вещи были разбросаны у входа. — Чудесно. Именно то, что мне нужно для отдыха.

Он допил бокал рубинового вина и подошел к стоявшему у стены шкафу. Оперся на него плечом и сдвинул в сторону. Тот медленно отъехал, освобождая путь к замаскированной комнате. Слегка пританцовывая в такт музыке, парень вошел в нее.

Включилось освещение.

Задумчиво прикусив нижнюю губу, Чо шел вдоль рядов с фотографиями. Остановился у одного старенького, растрескавшегося фото, протянул к нему руку…

— Нет. Под эту мелодию не подходит.

Мужчина пошел дальше. Остановился рядом с другой фотографией. На ней улыбалась и махала рукой молодая женщина.

— Ма… ма…

Фото перевернуто и с потайного отдела извлечена аудиокассета. В кармане брюк оказался небольшой винтажный плеер, как раз под такие кассеты. Чо включил запись и опустился на пол. А потом и вовсе лег, положив у уха включенный гаджет.

Перебивая шум классической музыки, из динамиков плеера доносился женский плач. А через пару секунд эта же девушка запела. Тихонько, давясь от слез, она пела свою последнюю песню. В какой-то момент песня прервалась и из динамиков доносился лишь хрип задыхающейся девушки. На лице парня заиграла радостная улыбка:

— Эта композиция отлично гармонирует с классикой.

Его взгляд пробежался по фотографиям. Остановился на одной из них. Там его мать пела, одновременно играя на скрипке. Улыбка сменилась оскалом:

— Ничего, мама. Скоро. Скоро я соберу все твои голоса…

Глава 26

Глава 26

Окада вместе с Фудзи спокойно вернулись к припаркованному рядом со зданием автомобилю полицейского. Никаких опознавательных знаков на машине, намекавших, что она принадлежит органам правопорядка не было, так что Кен не спешил. Хотя, быть может, в его опрометчиво неспешном поведении был иной смысл.

— Чего не едем? Что-то забыли?

— А ты куда-то спешишь, Фудзи? Учитывая наш скудный улов, вполне можешь «успеть» в тюрьму за неимением кандидатур получше, — не смотря на слова, Окада был спокоен. Достал украденную у Чо аудиокассету и повертел в руках, рассматривая получше. — Нам очень повезло, что я запасливый и не выкидываю старые вещи.

— Какие вещи?

Вместо ответа, Кен отщелкнул защитную панель на своей старенькой магнитоле. Оказывается, она была двойной и за пластиковой заглушкой скрывался порт для аудиокассет.

— О боже, что за старье⁈ — понять удивление Фудзи можно. Такими кассетами уже давно никто не пользовался. И популярны они были меньше, чем виниловые пластинки. — Я предполагал, что у вас машина не… новая. Но, чтобы настолько!

— Слушай, замолчи. Моя ласточка даст фору многим. К тому же, благодаря ее… всесторонне развитой технике, мы можем послушать кассету, — не говоря больше ни слова, Окада вставил аудиокассету в гнездо и включил.

Все замолчали, слушая запись. Сначала ничего слышно не было. Лишь помехи и тихая возня. Что-то почти неуловимое резало слух, что-то похожее на плач.

— Ну, хватит, — неожиданно раздался четкий голос. Ошибки быть не могло. Говорил младший Чиба. — Я верю в тебя. Ты сможешь спеть эту песню. Пой и будешь свободна.

Шорохи и помехи стали громче. Видимо, он переместил микрофон ближе. Девичьи всхлипы стали громче, отчетливей.

— Ты… же… хочешь… жить? — делая паузы между словами, произнес Чо.

Его собеседница ничего не ответила. Точнее, ее ответа слышно не было. Она вполне могла просто помотать головой. Но всхлипы пропали. А потом тихий девичий голос стал петь. Старая песня, даже без аккомпанемента звучала красиво. У певшей ее девушки определенно был талант. Она могла быть… или была певицей.

С каждым словом песни голос девушки усиливался. Он становился смелее, красивее. Она выкладывалась на полную. Горе, радость. Надежда. В этой песне было все. В этих словах было все.

— Кх… хэ… к… — песня резко оборвалась. Вместо слов неразборчивые хрипы.

— Чиба ее душит! — Догадался Фудзи, хотя тот же Окада это уже давно понял. Они оба сидели мрачные, как грозовое небо.

Через некоторое время хрипы затихли. Лишь легкий шелест. Шаги. Запись оборвалась.

— Он чудовище. — произнес Фудзи, прикрыв ладонью рот.

— Чудовище, против которого у нас нет улик, — в голосе Кена звучала сталь. Он достал кассету и задумчиво побарабанил по ней пальцами. А потом тихонько произнес. — Или есть?

Побарабанив пальцами по аудиокассете, Окада положил ее на торпеду авто. На самый край, у лобового стекла. В не тонированной машине она была прекрасно видна.