CalibreSourceFile_562edfc04d50d

— Вряд ли. — Эмили опустилась на диван рядом с бабушкой, раскинув подол своего золотистого платья. — Близнецы — в классной с мисс Уэнтуорт; мама отправилась по модным лавкам с Анной и Фиби. А папа — у себя в конторе. Вместе с этим самозванцем.

— Эмили, дорогая, я много думала о положении, в котором ты оказалась. — Леди Харриет воткнула иглу в белое полотно, вытянула нитку, и лепесток ромашки стал чуть больше. — И пришла к выводу, что разумнее всего было бы просто выйти за этого человека замуж.

— Ты шутишь!

— Может, он и втерся в нашу семью не слишком законным способом, но согласись: он пришелся ко двору, и как нельзя лучше.

Эмили стиснула зубы. Действительно, этот тип ловко втерся в ее жизнь! Можно подумать, что ему очень нравится проводить каждый вечер в кругу ее семьи. Даже Шеридан Блейк, которого она сама выдумала, не смог бы вписаться в ее жизнь настолько идеально. Проблема в том, что реальный Блейк, Блейк-самозванец, не любит ее.

— Всякий раз, когда я вижу вас вдвоем, мне на ум невольно приходит мысль, что все правильно, все идет как надо. — Леди Харриет улыбнулась. — Он мне нравится. Думаю, он бы и тебе понравился, если бы только ты дала ему шанс.

Эмили чувствовала, как в душе поднимается отчаяние, распирая ее, словно пар закипающий чайник.

— Никогда он мне не понравится, никогда.

— Никогда? — Леди Харриет подняла глаза от вышивания. Взгляд ее выражал скептицизм. — Но тебе определенно нравится играть с ним в шахматы.

— Мне не нравится играть с ним в шахматы.

— Не нравится? Странно. По-моему, вы почти каждый вечер проводите за доской, с того самого дня, как он появился. И всякий раз он выигрывает у тебя.

Эмили нахмурилась. Во время игры он не дает ей сосредоточиться, отвлекая всякими мелочами. К примеру, трогает кончиками пальцев нижнюю губу, обдумывая следующий ход. Он постоянно рискует. Однако играет просчитанно. И очень коварно. И совершенно безжалостно. Как бы ей хотелось научиться играть так!

— В нем чувствуется благородство, — продолжала леди Харриет задумчиво. — Он держится властно, но проявляет мягкость. Ты обратила внимание на то, с какой кротостью он терпит Джейн и Оливию, которые ходят за ним хвостом?

— Близнецы вбили себе в голову глупую мысль, что он герой.

— Может, эта мысль не такая уж и глупая. — Леди Харриет воткнула иголку в вышивание и устремила взгляд в сад. — Ты заметила, что он всегда одет с безупречным вкусом, никакого щегольства. Предпочитает приглушенные тона и строгий покрой, который подчеркивает ширину его плеч и дивные линии…

— Этот человек — негодяй, — перебила бабушку Эмили, не желавшая слышать про «дивные линии». — Негодяй, вот и все.

— Глупости! Он просто не упустил возможности устроиться в жизни. Учитывая, какую жизнь ему приходилось вести прежде, трудно винить его в этом. Он вовсе не собирается жить на твои деньги и с видимым энтузиазмом взялся за работу в компании твоего отца.

— Он использует меня!

— Боюсь, он не отступится и это тяжкое бремя тебе придется нести до конца жизни. — Леди Харриет улыбнулась. — Так что ты с тем же успехом могла бы по-настоящему выйти за него замуж и постараться приспособиться к ситуации.

— Ушам своим не верю! Ты до сих пор не простила дядю Джорджа за его женитьбу на Клодии, потому что считаешь ее честолюбивой и амбициозной. А мне предлагаешь выйти замуж за негодяя!

— Эмили, прислушайся к голосу рассудка. — Леди Харриет вздохнула и вытащила иголку из вышивания. — Этот человек уже вторгся в твою жизнь и уходить не собирается. Все его обожают. Считают твоим мужем. Узаконь существующее положение вещей, и все.

Эмили откинула голову на спинку дивана и уставилась в потолок, глядя на круглую фреску посреди затейливо переплетенных завитков и листьев лепнины. Фреска на потолке изображала богиню Диану-охотницу с поднятым копьем.

— У меня появилась идея получше. — И она в общих чертах описала свой план.

Выслушав ее, леди Харриет покачала головой. Она ушам своим не верила.

— По-моему, ты не до конца осознаешь, в каких ужасных условиях живут матросы на борту военного корабля. Ты хоть знаешь, что матроса могут подвергнуть телесным наказаниям без всякой его вины? Их секут, Эмили, и, насколько я понимаю, держат впроголодь.

Эмили представила негодяя, живущего на хлебе и воде, и улыбнулась.

— Ничего, не умрет.

— Может, и не умрет. Но вряд ли это благотворным образом скажется на его здоровье.

— Бабушка, мне необходимо избавиться от этого человека.

— Эмили, я не раз видела вас вместе. Видела, как ты на него смотришь, когда рядом никого нет. — Леди Харриет опустила вышивание на колени. — Что бы ты там ни говорила, тебя влечет к этому человеку.

Пальцы Эмили впились в красную бархатную подушку, лежавшую на диване. Не стоило ей напоминать о том, как сильно ее влечет к этому темноволосому негодяю. Никогда еще она не чувствовала, что живет полной жизнью. Ей казалось, что до его появления она, словно сомнамбула, бродила во сне и очнулась лишь от его прикосновения.

— Уверена, что со временем ты полюбишь его.