Бывший. Ты только моя

Рискнула? Он говорит, будто это я его предала. Будто я отправила всю его жизнь в горгулью задницу.

Нет! Это он предал. Растоптал. Сломал. Но ему мало.

В груди жжет от обиды и горечи. Хочется высказать ему все, что я о нем думаю. Но сил сопротивляться и бороться нет.

– Отпусти нас, – выдавливаю из себя и слышу, как жалко это звучит.

В глазах Ника вспыхивает опасный огонек. Его взгляд, обжигая, падает на мои губы, а потом скользит по всему телу

– Нет, – уголок его рта поднимается вверх в коварной ухмылке. – Ты только моя. Пока я не наиграюсь.

Глава 4. Утро

Пока… Не наиграется? Меня начинает трясти. То есть мало было того, что он тогда играл со мной, заставил меня поверить в его чувства, в то, что я действительно ему нужна, отдать ему всю себя. Так он решил, что игрушка не доломана? Надо закончить начатое?

– За что ты со мной так? – цежу я сквозь зубы, отбивающие мелкую дробь.

Взгляд Николаса то обжигает, то окатывает ледяной водой. В полумраке комнаты я, наконец, вижу его лицо. Оно почти совсем не изменилось: такое же красивое, с высокими острыми скулами, широким волевым подбородком, легкой щетиной на щеках. Но сейчас на левой брови отчетливо заметен шрам, а в глазах – блеск закаленной стали, а не олова.

Ник поднимает бровь и язвительно смотрит на меня.

– Хватит строить из себя дурочку, – отрезает он. – Я учусь на своем опыте. Пока я не пойму, почему ты здесь оказалась, ты будешь находиться под постоянным наблюдением.

Мелькает мысль признаться, рассказать, как я жила эти два года, но понимаю, что это бесполезно. Стремительно накатывает внезапная жуткая усталость. Такая, что кружится голова, а в глазах внезапно темнеет.

Прихожу в себя уже на кровати, слишком быстро вскакиваю, отчего снова ощущаю жутчайшее головокружение и оседаю обратно.

Нахожу глазами своего ребенка: малыш тихо посапывает на руках у Ника, схватившись своими пальчиками за ворот рубашки. Большие крепкие руки, мышцы которых бугрятся под мокрой тканью рукава, уверенно держат моего сына, как будто Николас уже неоднократно держал детей.

От этого вида в груди взрывается фейерверк. С одной стороны, это выглядит так правильно, мило. Как будто так и должно быть.

А с другой… мой ребенок на руках того, кто только что честно признался мне, что я для него всего лишь игрушка.

– Отдай мне ребенка, – я все же встаю и кидаюсь к Нику. – Он мой!

На лице Николаса мелькает непонятное чувство, он бросает тоскливый взгляд на малыша, а потом резко переводит его на меня. Ник не двигается с места, зато я замираю посреди комнаты, как вкопанная, когда он начинает говорить.

– Ты хочешь сказать, он – наследник клана Квиланд, – скорее утверждая, чем уточняя говорит Ник. – А ты – беглянка, которая его украла.

Сердце колотится даже уже не в груди, а где-то в горле. Он прав. Для всех так оно и есть, если бы не одно «но», о котором знаю только я.

Во рту пересыхает от волнения. Я облизываю обветренные горящие губы. Взгляд Ника цепляется за это мелкое, ничего не значащее действие и темнеет.

– Приведи себя в порядок, – он кивает на узкую обшарпанную дверь в почти не освещенном углу, – а то испачкаешь все. Там все для этого есть.

И Ник выходит вместе с моим сыном, захлопывая за собой дверь. Я захлебываюсь от накатывающей на меня паники, кидаюсь к двери, но слышу, как в замке поворачивается ключ.

– Николас! Стой! – я отчаянно кричу. – Верни его! Верни мне Риана!

За дверью слышу стук сапог и приглушенный приказ Ника:

– Никого не впускать без моего личного разрешения.

– Ты не можешь! Отдай мне сына! – молочу кулаками в дверь. – Что ты собираешься с ним делать? Оставь его!

Слезы градом стекают по моим щекам, я захлебываюсь от безысходности и собственного бессилия. Истошно кричу, зная, что меня все равно никто не услышит. Бессмысленно требую меня выпустить и вернуть ребенка. Бью дверь руками, ногами. Пытаюсь найти в комнате хотя бы что-то, что могло бы мне помочь, но не выходит.

Меня колотит крупная дрожь. Обессиленно сползаю по двери на пол, обхватываю себя за плечи и подтягиваю колени к груди. Мне кажется, я уже не чувствую своего тела, вся боль сосредоточена где-то внутри, сконцентрирована в один пульсирующий сгусток.

Ненавижу. Проклинаю тот день, когда я тебе поверила, Николас Сайланд. Когда в первый раз узнала, как может петь душа рядом с другим человеком.

Если бы я этого не знала, то, возможно, не так горько было бы выходить замуж за того, кому я была обещана с того момента, когда у меня впервые проявилась магия. Я бы смогла смириться с тем, что можно жить без любви…

Мои рыдания становятся все тише, превращаясь в просто содрогания плеч, а потом уставшее, измотанное событиями сознание решает, что ему проще покинуть меня, и я засыпаю.

Пробуждение наступает внезапно. Я не сразу понимаю, что разбудило меня, но звук повторяется. Ключ!

Я группируюсь и пытаюсь встать, но каждую мышцу простреливает болью. Колени подгибаются, и я падаю обратно на пол в тот момент, когда открывается дверь.