Бывает и так

— Так вот, — невозмутимо продолжал атташе по культуре, пропустив мимо ушей Ольгину восторженную реплику, — в этот день на площадь приводили осуждённых, разделяли их на две команды, и они играли в подобие современного футбола или, скорее, регби. Но не каучуковым мячом, а каменным, и правила позволяли наносить любые повреждения как соперникам, так и партнёрам по команде. Игра продолжалась до тех пор, пока в живых не оставался только один человек.

— Начало довольно жестокое, — хоть и много узнавшая в последнее время о бесчеловечных обрядах индейцев, Ольга всё равно непроизвольно поморщилась. — Я читала, что ацтеки и майя были кровожадными, но об этом обычае не слышала.

— То ли ещё будет, — интриговал мексиканец.

— Оставшегося в живых везунчика и возводили в ранг святого, я правильно понимаю? — попыталась перевести тему Ольга.

— Да, вы полностью правы, — с готовностью подтвердил дипломат. — Именно этот человек в день равноденствия и становился святым. Только вот вряд ли его можно назвать везунчиком, как вы изволили выразиться, — мексиканец криво улыбнулся и едва слышно хмыкнул. Ольга не поняла смысла его фразы, но что-то подсказало ей, что вопросов лучше больше не задавать.

Тон разговора между тем изменился, речь дипломата стала высокомерной и нравоучительной.

— Процесс возведения в ранг святого и изображён на картинах, которыми вы так живописно украсили мясной зал этого прелестного ресторана, — вновь зловещие огоньки сверкнули в бездонных глазах атташе. Ольга напряглась, чувствуя подвох, внутри у неё что-то дрогнуло.

— Единственного человека, оставшегося в живых после кровавой бойни, считали, естественно, самым сильным, выносливым, а потому наиболее достойным для принесения в жертву богам.

Во рту у Ольги стало сухо, она с трудом сглотнула подкативший к горлу комок.

— Победителя в «каменном регби» опаивали настоями дурманящих трав и… — дипломат сделал внушительную театральную паузу, — сдирали с него живьём кожу. Результат запечатлён на фресках. То, что вы приняли за бахрому индейских одеяний, есть не что иное, как лохмотья собственной кожи «везунчика». Ведь так, Ольга, вы его назвали?

Мексиканец закончил экскурс в историю и посмотрел на побелевшую Ольгу орлиным взором.

— Приезжайте в Мексику, познакомитесь поближе с нашей древней культурой, — уже громко, чтобы слышали все присутствующие, произнёс атташе. Потом вновь приблизился к застывшей Ольге и, удовлетворённо улыбнувшись, добавил: — А всем посетителям мясного зала пожелайте от меня лично приятного аппетита.

Дипломат огляделся по сторонам. Рослый, пузатый американский совладелец заведения вполоборота наблюдал за ними и восхищался прытким латиносом, способным за пять минут околдовать девушку и ввести её в состояние, как ему думалось, любовного транса. Ольгины коллеги откровенно завидовали удачливой подруге. По их мнению, она получила от иностранного дипломата заманчивое предложение, да вдобавок ещё и официальное приглашение посетить его заокеанскую родину.

— Ну что, ну как? — наперебой интересовались подруги у подошедшей Ольги приватными подробностями беседы.

— Приятного аппетита, — только и ответила впавшая в прострацию Ольга, заворожённо глядя в спину атташе по культуре, который, раскланявшись с принимающей стороной, вальяжной походкой удалялся из ресторана.

Старые связи

Городок был маленький, провинциальный, скорее уездный, чем губернский. Его тщедушная начинка производила жалкое впечатление: покосившиеся деревянные дома, кривые, ухабистые улицы, рябые фонарные столбы, заросли пыльных лопухов и жгучей крапивы вдоль обшарпанных дощатых заборов. Центром местной вселенной служила привокзальная площадь. Именно вокруг неё концентрировалась жиденькая, слабо пульсирующая жизнь. Рядом с массивным красно-жёлтым станционным зданием, словно белые поганки около большого пня, приютились ряды коммерческих палаток. Отсюда же по деревням и сёлам отправлялись рейсовые автобусы — старые, проржавевшие, видавшие виды пазики.

Нормальной работы в городе последние годы не было. По этой веской причине почти всё мужское население, трудоспособное и не очень, безбожно хлестало любую доступную спиртосодержащую гадость. Выбор профессий в городке и всегда-то был невелик. А после скоропалительного перехода страны на рыночные отношения, когда исчезли привычные государственные заказы и впало в коматозное состояние большинство заводов и фабрик, стало совсем плохо.

Правда, с началом эпохи коммерциализации у тружеников появились два новых пути приложения оставшихся физических сил и творческих возможностей, чтобы не помереть с голодухи.