Бытиё наше дырчатое

«Одни страны живут по законам, другие — по понятиям, — объявил на весь мир доктор Безуглов. — Мы будем жить согласно врачебным предписаниям».

Как ни странно, Запад такую доктрину принял скорее одобрительно, поскольку подано всё это было как торжество неофрейдизма. Возможно, сыграло определённую роль и то, что ряд американских фирм подрядился поставить Сызновскому «больничному режиму» технику для строящихся заводов медоборудования. Зато русскоязычная пресса ближнего зарубежья проявила взрывчатость, или, как ещё принято говорить, недержание аффекта. Обычно осторожный в выражениях баклужинский «Ведун», орган Лиги Колдунов, на сей раз превзошёл в ругани аж самих православных коммунистов Лыцка с их «Краснознамённым Вертоградом». Казалось бы: чародеи и медики — что им делить? И те и другие промышляют целительством, да и приёмчики у них похожие — опять же гипноз используют сплошь и рядом. Причиной раздора явился пустяк: чернокнижники так и не смогли простить докторам их циничного утверждения, будто аура — это не более чем «предвестник эпилептического припадка».

ГЛАВА 5 НОСТАЛЬГИЧЕСКАЯ

И записываю я, в сущности, чёрт знает что, что попало, как сумасшедший…

И. А. Бунин

Поле боя осталось за Артёмом. В самом разгаре спора ренегат-редактор вспомнил вдруг о какой-то вёрстке, которую ему якобы надлежит срочно вычитать, и, наскоро попрощавшись, покинул скверик. Стратополох долго смотрел ему вслед.

И это бывший единомышленник! Тот самый, что каких-то несколько лет назад бил со всхипом кулаком по «Толковому словарю психиатрических терминов» и хрипел, что за Родину пойдёт на всё.

По улице за оградой скверика мимо больничного комплекса «Эдип» пронеслись с сиреной и мигалкой одна за другой две «неотложки». Из бокового окошка ведущей машины торчала мужская ступня в туфле. Странно. Если везут буйного, то почему в незафиксированом виде (раз сумел высунуть ногу наружу)? Кроме того, получалось, что везут его на переднем сиденье, рядом с шофёром.

Странно. Очень странно.

Артём поднялся со скамьи и, подойдя к аптечному киоску, принял ещё три водочные капсулы. Не помогло. Нахлынула хандра. Вернулся, сел. С кривой улыбкой сунул руку во внутренний карман пиджака и, достав свой верный наладонник, тронул стилом папку «История болезни». Поколебавшись, вызвал на экранчик дневник, начатый ещё в тот безумный год.

Давненько не перечитывал. А тут всё-таки повод.