Быть зверем

Теперь можно было помочь Нику. Он валялся на земле, вдавливая одного из противников лицом в асфальт, а второй, лохматый, стоявший спиной ко мне, нещадно бил его ногами. Одним прыжком я оказался рядом и, схватив лохматого за плечо, впечатал свой локоть в его лоснящийся затылок. Он хрюкнул и начал заваливаться, но я вцепился в него мертвой хваткой и еще пару раз насадил на колено. Отбросив безжизненное тело лохматого, я повернулся к Нику, но тяжелый удар в спину отправил меня на землю. Длинный очнулся и пошатываясь направлялся ко мне. В его руке сверкало лезвие обоюдоострого ножа. Я начал было подниматься, но Длинный уже склонился надо мной, намереваясь пырнуть ножом в спину. Отбить удар возможности не было, и, если бы не Ник, неугомонный мексиканец сделал бы из меня решето. Ник отпихнул Длинного в сторону, но, падая, тот успел полоснуть его лезвием по животу. Через секунду подоспел я, и вдвоем мы быстро расправились с ним. «Сломанное колено» и «Разбитый затылок», опираясь друг на друга, ковыляли вниз по алее, «Лицо в асфальте» продолжал упираться лицом в асфальт, а мы с Ником с наслаждением били ногами Длинного. Кто-то может сказать, что это неправильно – бить вдвоем лежачего, но у нас было стойкое убеждение, что негодяй это он, а не мы. Когда наши ноги устали, а злость немного улеглась, мы без сил опустились на асфальт рядом с Длинным, чтобы передохнуть. Девушки видно не было. Вероятно, она воспользовалась предоставленной возможностью и улизнула.

– Да… Индиана Джонс – мальчик по сравнению с нами, – сказал я, задумчиво глядя на распоротую рубаху Ника, на которой расползалось большое кровавое пятно.

– Слушай, у меня, кажется, кишки вылезают, – убрав руку от живота, Ник с любопытством смотрел, как начинает расходиться разрезанная кожа. От его слов стадо холодных мурашек пробежало по моей спине.

– Так засунь их обратно, – я быстро прижал его руку к окровавленному животу. – Ты не дури, не до шуток. Держи их крепко, я сейчас перевяжу тебя.

Сорвав с себя рубаху, я свернул ее по длине и, убрав руки Ника, плотно обмотал вокруг его тела, затянув на спине в узел. Надо было срочно найти врача.

– Gracias, caballeros, – кто-то осторожно тронул меня за плечо. Я повернул голову. Надо мной склонилась девушка. Платье ее было изодрано, а на щеке красовалась длинная ссадина.

– Ему нужен врач, – я кивнул в сторону Ника. – Где здесь больница?

– Больница далеко. Я помогу. Мой отец врач, а живем мы здесь рядом. – Она озабочено посмотрела на Ника. – Он сможет идти?

– Можешь?

– Могу, – голос его был слабым.

Я осторожно поднял беднягу и, аккуратно поддерживая его, последовал за девушкой.

– Мы с тобой прямо как семь самураев. Защитили бедную мексиканскую девушку от бандитов, – попытался пошутить Ник.

Дом девушки действительно оказался рядом. Не заплетайся у Никиты ноги от потери крови, мы бы дошли до него минут за пять. Нам потребовалось немного больше, но к тому времени Ник уже начал терять сознание. Девушка что-то быстро проговорила и побежала к дому, распахнула дверь и скрылась в проеме. Через секунду внутри раздался испуганный женский крик, громкие голоса, и из дома выскочил огромный молодой мексиканец. Он подбежал к нам, молча подхватил Ника и понес его в дом. Я двинулся следом.

Мы прошли в светлую комнату, где мексиканец уложил Ника на расположенную у стены кровать. Девушка стояла, уткнувшись в плечо дородной пожилой женщины, которая нежно обнимала ее одной рукой, а другой гладила по голове. Обе они плакали.

– Спасибо, сеньоры. Спасибо. Да хранит вас Господь, – вытирая слезы, проговорила женщина, с испугом глядя на залитого кровью Ника.

В комнату вошел мужчина лет шестидесяти, неся в руках тазик с кипяченой водой. Он поставил его у кровати, открыл шкаф и достал из него саквояж. Молодой парень принес чистую белую простыню и начал резать ее на части. Старик действовал четко, без суеты и лишних движений. Он склонился над Ником и ножницами быстро перерезал стягивающую его живот рубашку. Осторожно осмотрев рану, он начал аккуратно смывать кровь вокруг пореза.

Не могу сказать, что вид крови пугает меня, но в тот момент я отчетливо чувствовал, как дрожат мои колени. Надеясь на лучшее, я все же был готов увидеть вылезающие внутренности, но, к счастью, рана оказалась не столь опасной. Старик деловито обрабатывал рану и на мой вопрос о состоянии друга только немного приподнял руку, показывая, что сейчас ему не надо мешать. Судя по закрытым глазам Никиты, он был без сознания, что значительно облегчало работу врача, но и не менее сильно пугало меня. Не очень-то хотелось терять друга, даже если в далеком мексиканском городишке ему поставят памятник как национальному герою. Старик раскрыл саквояж, вытащил оттуда какие-то склянки, вату, бинты и прочие врачебные принадлежности. Он чем-то смазал рану, прикрыл ее сверху чистой материей и сделал Нику несколько уколов.

– С твоим другом все будет хорошо, – повернулся он ко мне. – Спасибо вам.