Быть русскими – наша судьба

Что же это за национальные качества? Их перечисление можно найти в очень древней и очень авторитетной книге… – в Евангелии. Откройте Нагорную проповедь (Матфей, 5), и главные из них вы там найдёте. «Заповеди блаженства» рисуют образ человека, угодного Богу, и этот человек получился похожим на русского. Судите сами. «Блаженны нищие духом». По толкованию богословов, нищета духом – это скромность, ощущение своего недостоинства, своей греховности. Что то и дело слышишь от нашего народа? «Мы – люди маленькие», «Куда уж нам», «Где нам с суконным рылом в калашный ряд» и много-много других вариаций на эту тему. «Блаженны алчущие и жаждущие правды». Ну, это уж совсем про нас – гое еще столько правдоискателей, как в России? Каждый второй, если не больше. «Блаженны милостивые», то есть сострадательные. Это чувство всегда жило в русском народе. Сердобольные, отзывчивые люди, особенно в пожилом возрасте; нищелюбие и страннолюбие в те времена, когда по Руси бродило много нищих и странников, были нормой жизни. У нашего простого народа слово «жалость» стало синонимом слова «любовь», любить» – «значит жалеть. В православии это действительно очень близкие понятия, которые не различаются святыми отцами, а вместе обозначаются словом «умиление». Это чувство русские испытывали не только к тем, кто страдает незаслуженно, но и к арестантам, несущим вполне справедливое наказание. Когда мимо деревни конвоируемый этап шел на каторгу, бабы подходили к нему, плакали, старались сунуть несчастным хлебушка или копеечку. Какой контраст с протестантами, которые вообще не подают нищим!

«Блаженны миротворцы». Русские, как и их предки, восточные славяне, народ по природе очень мирный, любящий тишину и благолепие. Академик В.И. Шеремет прямо называет его «народом-миротворцем». Прекрасное это его качество выразил Константин Аксаков в «Записке…», поданной в 1855 году взошедшему на престол императору Александру II:

«Русский народ государствовать не хочет… Он хочет оставить для себя не политическую, свою внутреннюю общественную жизнь. Свои обычаи, свой быт, – жизнь мирную духа… Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной, – народной жизни внутри себя… Как единственный, может быть, на земле народ христианский (в истинном смысле слова), он помнит слова Христа: “воздайте кесарево кесаревы и Божия Богови”, и другие слова Христа: “Царство мое несть от мира сего”; и потому, представив государству царство от мира сего, он, как народ христианский, избирает для себя иной путь, – путь к внутренней свободе и духу, к царству Христову: “Царство Божие внутри вас есть”».

Замечательные, очень точные слова, отражающие глубокое понимание «старшими славянофилами» народного характера и народных чаяний. К сожалению, Александр II не оценил мудрости Аксакова и в своих реформах не учёл его «Записку…» Освобождать крестьян, конечно, было необходимо, но всё дело в том, что земельная реформа была проведена без учёта отмеченных Аксаковым наших национальных особенностей. Она делалась в предположении, будто мы немцы или швейцарцы: кинь нам только клич «Вы свободны!» – и мы моментально сами собой организуемся в наилучшем порядке. А ведь император должен был руководствоваться не сентиментальными переживаниями по поводу страдания порабощённых крестьян, а пониманием того, что речь идёт о переходе от одной, устаревшей формы землепользования к новой, пока ещё весьма непривычной для крестьян и помещиков. Иными словами, в этом очень важном государственном акте присутствовал момент популизма и идеализации, что не замедлило сказаться на социальной ситуации. Масса «освобождённых» землепашцев и дворовых людей хлынула в города, превращаясь в люмпен-пролетариев, и вместе с деклассированными, средними и мелкими помещиками составила основу того горючего материала, который сделал революцию неизбежной.

Сказанное Аксаковым о русском народе сжато можно выразить в нескольких словах: это народ, который духовное ставит выше материального. Поэтому он и есть «единственный, может быть, на земле народ христианский». В этом утверждении нет никакого хвастовства, это простая констатация исторического факта. Христианство «в истинном смысле слова», как уточняет Аксаков, есть не что иное, как православие, ибо католики, а тем более протестанты настолько отошли от исходного учения, что могут именоваться христианами лишь условно. А поскольку православие, запечатлённое в национальных особенностях народа, то есть наиболее прочным образом, сохранилось как цивилизационная основа только в России, определение Аксакова совершенно правильно.