Быть корейцем...

Сотни томов можно заполнить теми обвинениями, которые выдвигают корейские националисты против своих восточных соседей. Некоторые из этих обвинений вполне обоснованы, некоторые – фальсифицированы, некоторые – просто комичны. Ограничусь здесь лишь несколькими примерами – случайными, но, надеюсь, характерными.

Вот – неплохая научная статья об истории медицинского обслуживания в Корее. Автор начинает ее с традиционных антияпонских инвектив, без которых не обходится сейчас ни один корейский историк. Он утверждает, что «состояние здоровья корейцев в период японского колониального управления было очень плохим, средня продолжительность жизни составляла 22,6 лет для мужчин и 24,6 лет для женщин».[2]

Человек, знакомый с корейской исторической демографией, не может не улыбнуться, прочтя этот пассаж. Дело в том, что эти цифры относятся к 1910 г., то есть году установления японского колониального режима. Понятно, что цифры эти в действительности отражают ситуацию, существовавшую в независимой, доколониальной Корее. Кстати, когда японцы покидали Корею, продолжительность жизни была другой – 43 года у мужчик, 44 года у женщин. За 35 лет колониального рабства средняя продолжительность жизни выросла почти в два раза (главным образом, за счет внедрения водопровода, канализации и проведения простейших гигиенических мероприятий).

Даже, казалось бы, политически нейтральные действия японской администрации неприменно интерпретируются как проявление зловещих планов. Так, в краеведческой книге по истории колониального Сеула, глава о Сеульском вокзале озаглавлена «Сеульский вокзал – точка отсчета для [японской] агрессии на континенте». В другой – весьма интересной – книге по истории сеульской архитектуры раздел, посвященный зданиям тридцатых годов, назван ещё красноречивее: «Банки и универмаги – плацдарм экономического ограбления»!

В последнее десятилетие в Корее идет кампания по уничтожению японского архитектурного наследия. Здания, которые были построены в 1910–1945 гг. (по определению, японскими архитекторами) сносятся во имя «чистоты облика корейской столицы». Этот процесс сопровождается бурным ликованием прессы и большинства населения. Так, в августе 1995 года, по случаю 50-летия освобождения страны, было торжественно снесено бывшее здание Генерал-губернаторства. Защитников национальной чистоты не остановило даже то, что именно в этом здании 15 августа 1948 года была официально провозглашена Республика Корея. Снос был обставлен как национальный праздник, как очередной триумф над злобными колонизаторами. В целом национально-архитектурная чистка идет успешно: сейчас в Сеуле практически не осталось зданий, возведенных в 1910–1945 годах!

Автор этих строк является членом редколлегии «Сеульского вестника» – ежемесячного издания, которое выходит в Сеуле с 1997 г. (и, вопреки всем законам экономики, не разоряется).[3]

Не так давно наше скромное издание вызвало неудовольствие южнокорейского МИДа, с сотрудниками которого пришлось объясняться довольно долго. Что обидело дипломатов? По недосмотру корректора на карте, помещенной в одном из номеров газеты, водная гладь к востоку от Корейского полуострова была названа так, как ее именуют на российских (и иных некорейских) картах – Японским морем. Однако корейское правительство уже давно ведет активную кампанию за возвращение морю исторически правильное название. Полагаю, что читатели уже догадались: таким названием должно стать «Восточно-корейское море». Южная Корея сейчас отказывается принимать участие в международных конференциях, если в их названии фигурирует «неправильное» наименование этого водоема. Южнокорейские газеты всех направлений уделяют огромное влияние перипетиям этой борьбы (комизма которой, кажется, не замечает никто)

Реальные и вымышленные недостатки японской и американской культур противопоставляются культуре корейской. Самих корейцев националисты считают – конечно же! – «мирными», «простыми», «наивными», «эмоциональными», «отзывчивыми». Именно в этом – сила корейцев, но в этом же и их слабость: ведь коварные и рассчетливые японцы, американцы, русские и прочие иностранцы так ловко пользуются врожденной корейской наивностью и добросердечием.

До недавнего времени в Корее действовали официальные запреты на распространение японской массовой культуры, которые были существенно ослаблены только в последние годы. Прокат японских фильмов в корейских кинотератрах был официально запрещен. Нельзя было продавать в Корее японские комиксы, а корейским радиостанциям запрещалось транслировать японскую поп-музыку (впрочем, это не мешало корейским композиторам активно копировать японские мелодии). В самом престижном университетестраны – Сеульском Государственном – не было кафедры японского языка, которую там не открывали по принципиальным соображениям.