Читаем Быть Иосифом Бродским. Апофеоз одиночества полностью

ДБЗакрыв глаза, я выпил первым яд.И, на кладбищенском кресте гвоздима,душа прозрела: в череду утратзаходят Ося, Толя, Женя, Димаахматовскими сиротами в ряд.Лишь прямо, друг на друга не глядятчетыре стихотворца – побратима.Их дружба, как и жизнь, необратима.Дмитрий Бобышев. Все четвероТолько ночью, себя от него отделив одеялом,ты лежишь, семикрыл, рыжеват, бородат, космоват,и не можешь понять, кто же ты – серафим или дьявол?Основатель пустот? Чемпион? Идиот? Космонавт?Дмитрий Бобышев – Иосифу БродскомуМоя свобода и твоя отвага —не выдержит их белая бумага,и должен этот лист я замаратьтвоими поцелуями, как простынь,и складками, и пеплом папиросным,и обещанием имен не раскрывать.Дмитрий Бобышев. «Моя свобода и твоя отвага…»Что это было – нравственный недуг,Всего лишь любопытство или шалость…Дмитрий Бобышев. Не помню откудаТогда, с тогда еще чужой невестой,шатался я, повеса всем известный,по льду залива со свечой в руке,и брезжил поцелуй невдалеке.И думал он в плену шальных иллюзий:страсть оправдает все в таком союзе,все сокрушит; кружилась голова,слов не было.Какие там слова!Дмитрий Бобышев. Общее воспоминаниеТот новогодний поворот винта,когда уже не флирт с огнем, не шалостьс горящей занавеской, но когдався жизнь моя решалась.Дмитрий Бобышев. Вариации темыНо как остановились эти лица,когда вспорхнула бешеная птицав чужом дому на занавес в окне,в чужом дому, в своем дыму, в огне…Немногое пришлось тогда спасти!Нет, дом был цел,но с полыханьем стогасгорали все обратные пути,пылали связи…Дмитрий Бобышев. Диалог с уходящейНо отчего же так во тьме широкопоет его беда с припевом рока?Что за – для сердца непомерный – стукзвучит в его грудной органной фуге?И страшное подумалось о друге:что если счастлив он от этих мук?Не ищет ли страданьям он продлений,и, может, это цель – любовный крах?Дмитрий Бобышев. ДогадкаБеда, беда, – зову я, выбегая.Навстречу мне желанная беда.Дмитрий Бобышев. Не помню откудаЧто вязало двоих,одного доконало…Дмитрий Бобышев. РазвязкаПриснился он или со мною слился,но я один. Его здесь больше нет.Дмитрий Бобышев. Эпилог
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии