Быть бардом непросто

– С чего бы это вдруг? – скептически смотрит на меня Аид. – У них все есть. Ты хоть в курсе, что Агрель – один из богатейших городов на материке? Через него купцы переправляют товары от портов к внутренним городам королевства.

– Поверь, не в деньгах счастье. Недаром говорят: богатые тоже плачут.

Аид только вздыхает. За вход в Агрель он отдал последние медяки, которые еще у него оставались. И теперь не на что было даже банально поесть и снять комнату.

– Федя хочет туда. – Гоблин уверенно показывает на один из фонтанов, вделанных в нишу в стене.

– Зачем тебе фонтан?

– Федя грязный. Федя хочет пить!

Аид идет к фонтану, спешит, пока гоблин не разревелся и снова не шарахнул его молнией. Иду следом, сунув руки в карманы и жалея о том, что потерял свою гитару в столице. Хорошо, что хоть родовые мечи я могу призвать в любой момент. Обидно было бы их потерять.

– И что теперь? – Аид сидит на бортике и держит гоблина за шкирку, пока тот радостно бултыхается в воде. – Скоро стемнеет, а тут очень сильный ветер – замерзнем, как пить дать.

– Ну хоть от жажды не умрем.

Мою улыбку, равно как и тонкое чувство юмора, не оценили. Чешу ухо и, подумав, забираюсь на бортик фонтана.

– Ты куда?

– Спою. Больше-то я ничего не умею: только петь. Можешь попробовать мне на чем-нибудь аккомпанировать?

– На чем?

– Знал бы – не спрашивал.

– Нет.

– Федя будет собирать деньги! – выныривает из фонтана воодушевленный гоблин.

– Дадим ему мой сапог! – говорит Аид.

Хоть у кого-то проклюнулась умная мысль.

Гоблин хватает сильно измочаленный и давно не пригодный к употреблению сапог, после чего прыгает вниз и настороженно оглядывается по сторонам, намечая первую жертву.

– Итак. Баллада о русалке. Петь буду громко, ты, кстати, можешь хотя бы хлопать в такт.

Меня посылают. Пожимаю плечами и начинаю:

Жил был принц и мечтал о деве,
Но такой, чтоб прекрасней всех,
Чтобы были у девы груди
Больше всех, больше всех, больше всех.

Аид закатывает глаза. Я – бодро продолжаю:

Чтоб глаза как огромные камни.
Но не уголь, янтарь и опал,
А такие, какие мама
Надевала на каждый бал.

Он мечтал о ногах как палки:
Очень длинных, не меньше двух.
Чтобы голос – как у русалки,
Чтобы очень хороший слух.

И при всем при том нестроптива,
Чтобы тапочки сразу несла.
Чтоб была скромна и игрива,
И румяна, нежна и бела.

Десять лет он мечтал о чуде!
Видел деву свою во снах.
А женился на чудо-юде.
Вот такой он, монарший брак.

Зубы черные, косит глазом,
Волос тонкий и только два.
Пятерых вырубает разом.
Королеве Бульгур – ура!

Народ хихикает, но все же неохотно кидает медные монетки гоблину в сапог. Федя не смущается и поступает просто – подходит, протягивает сапог и делает до ужаса жалостливый взгляд. Если сердце слушателя выдерживает – гоблин ощеривает зубы, прижимает уши к спине и тихо, утробно, угрожающе рычит. В итоге дают все. Но большая часть зрителей после такого зрелища старается незаметно смыться куда подальше. Тем более что гоблин моментально забывает, у кого он уже брал мзду, а у кого еще нет.

– Следующая песня! – откидываю прядь, отделившуюся от ирокеза и упавшую на лоб, и жалею, что не успел поставить его как надо.

– Давай! Жги, красава!

Как же меня бодрят эти крики толпы!

– О драконе!

Толпа затихает, вокруг сгущается тишина. Гм, я что-то не то сказал? Хотя… ну откуда здесь дракон? Он в эту щель под названием «город» ни в жисть не протиснется. Надо бы что-то злободневное. Но у меня не так много песен в запасе (не успел толком насочинять). А про цветочки-лютики вряд ли прокатит.

– Лучше про гномов спой!

– Да, давай про гномов!

Так, а их тут любят или ненавидят? Надо соображать быстро – если ошибусь, прибьют, и денег не получим.

– Чтоб им, этим лопатобородым, пусто было!

Понял, не любят. Ну логично: горы рядом, гномы тоже. Дань небось гребут лопатой и за проживание, и за провоз товаров со стороны моря на материк.

– Давай, бард! Пой!

Угу. А как? Прямо здесь что-то сочинить вряд ли смогу. Сощурившись, оглядываю толпу горожан, собравшуюся у старого облупившегося фонтана. Кто-то улыбается, кто-то что-то кричит. Одни смеются, другие разыскивают украденные кошельки, щурятся от пронизывающего ущелье ветра. И среди всей этой толпы то и дело мелькают растрепанные шевелюры уличной ребятни.

– Хорошо!