Быстрее пули

– Ага, в Лиле начинает пробуждаться Лилит, – спокойно отозвалась я, в свою очередь, на полметра приближаясь к разъяренной молодой женщине, – только учти, моя дорогая, суккубы могут вредить только мужчинам. Против женщин…

– Ну ладно, – сказала та, – ты сама напросилась… Мария из детективного агентства «Частный сыск».

И она прыгнула на меня.

…Кто бы мог ожидать, что в хрупкой миниатюрной девушке, которая так скромно и спокойно вошла в квартиру десять минут назад и посмотрела на меня совершенно безмятежными глазами, прячется даже не кошка, нет! – тигрица. С грозным именем Лилит к тому же.

Скорость и отточенность ее движений были поразительными. Будь я чуть менее проворна, мне бы несдобровать.

Ее кисть с растопыренными пальцами была перехвачена и остановлена мной буквально в трех сантиметрах от моего горла. Тонкие пальцы Лили конвульсивно хватанули воздух, ногти прошлись по нежной коже моей шеи и процарапали ее довольно глубоко. Метнулась мысль, что ведь так и порвала бы мне сонную артерию, и был бы в квартире суровой бабушки Екатерины Измайловны филиал мясохладобойни: кровь на стене, на полу, на потолке…

Впрочем, я быстро дала понять Лиле, что не на ту она напала. Я сжала пальцами ее запястье, а второй рукой – титановыми накладками на ногтях – полоснула по плечу Адамовой-младшей. Лиля вскрикнула, а я, все еще сжимая Лилино запястье, вывернула и заломила ей руку. Лиля развернулась на сто восемьдесят градусов и, напутствуемая моим сильным тычком, упала носом в пол; я навалилась сверху и, не отпуская заломленной руки и перехватывая шею, рванула на Лиле блузку и обнажила спину.

На спине в самом деле значились следы порезов, совсем свежих. И, по всей видимости – нанесенные рукой с растопыренными пальцами.

– «На цепь нацарапаю имя Лилино, и цепь исцелую во мраке каторги», – процитировала я. – Да-с. А вот твой любимый выцарапал тебе всю спину. Чего стесняться. Надо сказать, ногти у него довольно длинные. Особенно для мужчины.

– Что ты… несешь, падла? – прохрипела она, извиваясь и тщетно пытаясь высвободиться.

– Несет не падла, а Красная Шапочка. Пирожки для больной бабушки, – скороговоркой выпалила я. – А я не несу, а цитирую. Ваша несостоявшаяся жертва, Владимир Андреич Каллиник, цитировал Пастернака, я цитирую Маяковского. Вы общаетесь с образованными и культурными людьми, дорогая моя Лилечка. Так что уж будьте так любезны ответить на пару моих вопросов. Только не надо рыпаться, – предупредила я, потому как Лиля снова попыталась вырваться, а когда она не угомонилась, я вонзила свои титановые «ногти» в ее запястье.

Брызнула кровь, Лиля скрежетнула зубами от боли, но не издала ни звука.

Стойкая девушка: уж я-то хорошо знаю, что такое – ощутить на своей коже пять-семь миллиметров острой, как бритва, титановой накладки.

– Хотелось бы услышать вот что, Лилечка: кто такой этот ваш замечательный хлопчик, с которым, по всей видимости, мы схлестнулись сегодня ночью? На кого он работает? И почему, собственно, ему и его хозяевам или заказчикам так не приглянулись эти несчастные бизнесмены?

– С-сука…

– Это не ответ, – сказала я. – А бабушка, кажется, ставит чай. У нее со слухом плохо? – И тут же сама ответила на вопрос: – Нет, не плохо. Просто наша дорогая бабушка заподозрила, что с внучкой что-то не так, и поспешила образумить ее. Так что колись, Лиля. Ты, я вижу, упорная, но только я вида крови не боюсь.

…Вот теперь Лиле стало по-настоящему больно. Ногти вошли очень глубоко, и с рассеченного запястья стекал уже целый ручеек.

– Я ничего не… – начала она. – Не… ты не понимаешь, о чем спрашиваешь. Он…

– Кто – он? Кто – он? Этот… Алексей?

– Тень…

– Чего-чего?

– Тень… – прохрипела она.

– Ну что? – вдруг прозвучал надо мной басистый голос Екатерины Измайловны. – Она хотела вас это…

– Ну не то чтобы «хотела» и «это», но в целом да – серьезная девочка, – сказала я, поднимая голову на Екатерину Измайловну. – Вы это самое… ничего, что я вот так вашу внучку прессую, как любят выражаться в «уголовке»?

Екатерина Измайловна не ответила. Она просто повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты. Все понятно: старушка дала мне карт-бланш. Суровая вдовушка сотрудника НКВД в очередной раз проявила свой железобетонный характер и сталинскую закалку.

Я сокрушенно вздохнула ей вслед и уже вознамерилась было возвратиться к выполнению своей неблагодарной палаческой миссии, но тут произошло непредвиденное.

Лиля рванулась из-под меня так, что я отшатнулась назад и едва не опрокинулась на спину. Ногти, запущенные в запястье Адамовой-младшей, распороли его окончательно, но Лиля все-таки добилась своего: высвободила руку. Из Лилиных вен кровь хлынула, заливая ковер.

Лилия подлетела, как ошпаренная кошка, и, прежде чем я успела сообразить, что она, собственно, хочет сделать…

…она уже сделала это.

Разлетелось во все стороны разбитое оконное стекло, хрястнула рама – это Лилит одним длинным прыжком бросилась в окно…

Я тут же кинулась к разбитому окну и, судорожно глотнув ворвавшийся в комнату свежий уличный воздух, глянула вниз.

…Лиля еще летела.