«Возвращайтесь к 1 декабря», – передала ему Софья Пушкина. Однако поэт задерживался в дороге. Из Пскова он пишет письмо Зубкову, женатому на сестре Софьи Федоровны, Анне, миловидной, светлой, веселой женщине, за которой поэт приударял со свойственной ему любвеобильностью. В этом письме у Пушкина проявляется уже несколько иной взгляд на жизнь.
«Дорогой Зубков, вы не получили письма от меня, и вот этому объяснение: я сам хотел 1-го декабря, т. е. сегодня, прилететь к вам, как бомба, так что выехал тому 5–6 дней из моей проклятой деревни на перекладной ввиду отвратительных дорог. Псковские ямщики не нашли ничего лучшего, как опрокинуть меня. У меня помят бок, болит грудь, и я не могу двигать рукою. Взбешенный, я играю и проигрываю. Но довольно: как только мне немного станет лучше, буду продолжать мой путь почтой.
Ваши два письма прелестны. Мой приезд был бы лучшим ответом на размышления, возражения и т. д. Но так как я, вместо того, чтобы быть у ног Софи, нахожусь на постоялом дворе в Пскове, то поболтаем, т. е. станем рассуждать.
Мне 27 лет, дорогой друг. Пора жить, т. е. познать счастье. Вы мне говорите, что оно не может быть вечным: прекрасная новость! не мое личное счастье меня тревожит, – могу ли я не быть самым счастливым человеком с нею, – я трепещу, лишь думая о судьбе, быть может, ее ожидающей, – я трепещу перед невозможностью ее сделать столь счастливой, как это мне желательно. Моя жизнь, такая доселе кочующая, такая бурная, мой нрав – неровный, ревнивый, обидчивый, раздражительный и, вместе с тем, слабый – вот что внушает мне тягостное раздумье.
Следует ли мне связать судьбу столь нежного, столь прекрасного существа с судьбою до такой степени печальною, с характером до такой степени несчастным… Дорогой друг, постарайтесь изгладить дурное впечатление, которое мое поведение могло на нее произвести. Скажите ей, что я разумнее, чем имею вид… Что, увидев ее, нельзя колебаться, что, не претендуя увлечь ее собою, я прекрасно сделал, прямо придя к развязке; что, полюбив ее, нет возможности полюбить ее сильнее, как невозможно впоследствии найти ее еще прекраснее, ибо прекраснее быть невозможно… Ангел мой, уговори ее, упроси ее, настращай ее скверным Паниным и жени меня».
К сожалению, Пушкин вернулся в Москву лишь 19 декабря. Красавица не стала ждать. Гениальному, но нерешительному поэту она предпочла молодого человека, занимавшего скромную должность смотрителя московского Вдовьего дома. Пушкина это не очень расстроило. Он продолжает с неутомимой энергией искать свой романтический идеал. Потребность в женском обществе становится какой-то патологической. Он усердно знакомится с домами, где есть молодые девушки – все они потенциальные объекты воплощения его новой страсти. Пушкин часто посещает дома Урусовых, Ушаковых, Римских-Корсаковых, известные своим гостеприимством.
Почти каждый день у Урусовых собирался тесный кружок друзей и знакомых, преимущественно молодых людей. Весною 1827 г. Пушкин, проводя почти каждый день у князя Урусова, бывал весьма весел, остер и словоохотлив в рассказах, импровизациях, неистощим в шутках и каламбурах. Здесь возникло его легкое увлечение одной из трех сестер Урусовых – Софьей, которая считалась «царицей московских красавиц». Ей поэт посвятил четверостишие:
Однако увлечение это не было ни сильным, ни долгим. Софья Урусова была не только красивой, но и достаточно глупой, чтобы внушить поэту страстное чувство. В 1826 году она стала фрейлиной императрицы. Император Николай I выбрал ее в качестве очередной жертвы своих сексуальных аппетитов. Чуть позже Софья Урусова вышла замуж за князя Радзивилла.
Александра Александровна Римская-Корсакова. Рисунок А. С. Пушкина
Другим домом, в котором любил бывать поэт, был дом Римских-Корсаковых. «Мария Ивановна Римская-Корсакова, – вспоминает князь Вяземский, – должна иметь почетное место в преданиях хлебосольной и гостеприимной Москвы. Она жила открытым домом, давала часто обеды, вечера, балы, маскарады… Красавицы дочери ее были душою этих собраний». Одна из них писала, перечисляя все посещения свои: «В субботу танцевали до пяти утра у Оболенских, в понедельник до трех – у Голицына, в четверг предстоит костюмированный бал у Рябининой, в субботу вечер у Оболенских, в воскресенье званы к гр. Толстому на завтрак, после которого будут танцы, а вечером в тот же день придется плясать у Ф. Голицына».
Марья Ивановна была женщина энергичная. Она прикладывала много сил для устройства своих дочерей, наседая на женихов с требованием сделать предложение. Пушкин сильно увлекался младшей дочерью, Александрой, высокой, стройной, с бархатными глазами красавицей, обладающей к тому же твердым характером. Именно ее имел в виду поэт, когда писал в «Евгении Онегине»: