Бутырка-блог

Заявления о беззаконии тюремщиков у нас особо не рассматривались, пока муж не начал публиковать блог. Сейчас какая-то определенная суета поднялась, да. Читают внимательно, даже реагируют, но не слишком адекватно. До публикации я пару раз заходила на прием к разным начальникам, пыталась рассказать о коррупции, вымогательстве, заявления подать всякие. Последний раз в марте была, у замначальника «Бутырки» по кадровой и воспитательной работе, у товарища Полькина. Там запись ведется, в том числе и видео, так что можно полюбоваться при желании. Вот, говорю, товарищ Полькин, вымогательство тут у вас, заявление хочу написать. Да Вы не переживайте, не надо заявления, сейчас мы тут все быстренько искореним, а Вам позвоним непременно, телефончик оставьте. Оставила, ага. Жду ответа, как соловей лета, по сей день. А вот в УФСИНе блогом серьезно вроде заинтересовались.

Знаете, дорогие мои, просто сходите разочек в приемную «Бутырки». Просто постойте там и посмотрите, и послушайте. Тюрьма наша не нацелена ни на исправление, ни на наказание осужденного - не столь важно, виноват человек или нет, это к суду и следствию вопросы. Тюрьма наша нацелена на уничтожение человека. Просто на уничтожение. Хотите примеров? Да сколько угодно.

www.regions.ru

www.rian.ru

Это только за июнь, навскидку. Те, что умерли - они, конечно, невменяемые. Вменяемые платят и выживают.

________________

Только что звонил бывший сокамерник мужа. Узнавал новости, передавал новости. Говорит: да плюньте вы оба на этот блог, все равно ничего не изменить. Только хуже будет. И еще сказал (филолог все-таки): понимаете, одно из самых ужасных слов в русском языке - это слово «правосудие». Вы только вслушайтесь в него, душенька. Правосудие - это право судить. Не правду судить, не справедливости искать, а именно право судить. Кто дал право судить нашим судьям, кто дал право судить следователям, необразованным, продажным, равнодушным? Да никто. Они просто окончили вуз по соседству. Им просто все равно.

Не верь, не бойся, не проси

Дневник жены

Последний раз я была в Бутырке месяц назад, 3 июля. На свидание меня не пустили (что было вполне ожидаемо), сказали, что им еще не пришел приговор, так что мой муж еще числится за судом. То есть мне надо ехать в суд и брать разрешение на свидание там. У меня и в мыслях не было следовать доброму совету насчет суда: к этому дню приговор в Бутырке был, о чем я знала от мужа, и все стороны процесса понимали, что происходит: меня просто не пускают. Просто так. Через день муж уже был отправлен на зону.

Вообще-то, для сидящих в Бутырке отправление на зону - это большой позитив. И то, что мужа так скоропалительно отправили, говорит только об одном: мы правильно сделали, что стали публиковать его и мои записки. И они постарались побыстрее от него избавиться. Бывший сокамерник мужа, который часто мне звонил и говорил о бессмысленности любой борьбы, о необходимости договариваться и давать взятки, все еще в Бутырке, - хотя и договорился, и проплатил, и даже никаких кассаций не подавал. Они его просто кинули. Они так почти всегда делают: договариваются, берут и кидают. А видя другую реакцию на предложение «договориться», сначала сатанеют, а потом обходят бочком.

Ни я, ни муж месяц ничего не публиковали, поскольку боялись спугнуть удачу. Даже не то чтобы удачу, - а просто нормальных людей, коих мы не видели по другую сторону решетки уже год, если не считать полковника УФСИН, которого в дневниках упоминал и муж, и я. Полковник оказался порядочным человеком, который, во всяком случае, попытался остановить бутырскую вакханалию. Теперь мы с моим мужем надеемся на встречу с порядочным судьей в Верховном суде: мы будем оспаривать приговор до тех пор, пока наше дело не будет хоть кем-то прочитано. И не важно, сколько лет это займет.

Как только муж покинул Бутырку, он впервые за год получил молоко и яйца, - не за деньги и сигареты, а просто так, поскольку, как выяснилось, это входит в рацион питания в самом обычном Централе богом забытого областного центра. А потом он попал на зону.

Первое, что произвело на него огромное впечатление (если не считать молока и яиц), - это трава. Не та, которую курят, а та, что зеленая такая, травка обыкновенная, дикорастущая. Он год не видел ничего зеленого, а тут - травки, кустики, птички и природа. Потом он со своими новыми товарищами (даже с одним замминистра, историю которого я хорошо знаю по публикациям: лет пять назад сняли одного политически мощного министра, и всех под ним посадили почти без разбора) жарили шашлыки из свиной шейки. А еще муж завел себе кота чрезвычайной пушистости. И попросил прислать - помимо всего прочего - хороший крем для обуви. Нам разрешили свидание, и на этой неделе я к нему поеду.