Буржуйка

— Отцу Пёдору доложите — знамение, нагая дева на бледном коне! — пронеслось по рядам столпившихся. Склонённые над Агнессой лица были какие-то странные — не мужские и не женские. Не злые, но не сказать, чтобы и добрые. «Где это я? Рай, вроде, не заказывали. Если ад — значит, наши в дамках. Никаких сковородок, напротив… Коньяк, шубы… Только бы не свалиться в пневмонии!» — и она принялась, прикрыв глаза, энергично прокачивать по чакрам всё тело до кончиков пальцев.

— Ты слышишь меня, дева? — над Агнессой сурово нависло лицо Главного. — Скажи пароль.

— Конец… Конец света! — неожиданно для себя пролепетала Агнесса.

— Пароль неправильный. Но она что-то знает. Я должен совещаться с Вомбатом, — провозгласил, отходя, отец Пёдор — это был он собственной персоной. — Вомбат сам опознает своих!

Через несколько часов Агнесса очнулась заметно посвежевшей. Статично потянувшись и хрустнув всем телом, незаметно приподняла веки. Над её лицом склонились чьи-то внимательные глаза. С довольно вульгарной раскраской, — отметила она, отбрасывая волчью шкуру.

— Ты кто? — лобовой вопрос предполагал начало честного диалога. Нужно брать быка за рога.

— Я святая Катрина. А так, вообще, Катя Медведяева. Мы ведь будем подружками?

— Конечно, милочка. Меня зовут Агнесса. Хм… Святая Агнесса. Мы же здесь все святые, ведь так?

— Нет! Я подсмотрела — мне так батюшка велел. Ты пока не прошла святого Преполовения.

Мозг Агнессы заработал лихорадочно. Что значит эта хренова сектантская терминология? Так и не успела прочесть Изину флэшку. Дура — теперь выкручивайся.

— Но ведь я послана к отцу Пёдору свыше!

— Молись, несчастная! — Катрина, как будто таясь, указала ей пальчиком на тёмный деревянный оклад, в котором виднелся в мерцающем свете лампады некий сумрачный лик. Агнессе показалось, что изображённый напоминает чертами федерального министра МЧС Шойгу.

— Отец сказал, что тебя ждёт испытание. Приготовься! Храни тебя Спасатель!

— Ты хотела сказать, Спаситель? — попыталась уточнить Агнесса.

— Ересь! — отрезала св. Катрина, — Спаситель — время совершенное. Типа, кто-то кого-то уже спас. Вокруг погляди! Кто — кого? Где? Каждый спасается, как может. Поэтому и зовётся — Спасатель… Типа, всё — в процессе. И каждый решает сам за себя… А он — один за всех. Спасатель.

В это время в двери снизу отворился маленький квадратный лючок, и тут же захлопнулся, впустив в комнату довольно жирного хомяка. Грызун понюхал воздух и нехотя пошёл к Агнессе, продолжавшей лениво валяться на полу под шкурами.

— О, Преподобный! — святая Катрина громко рухнула на колени и склонилась ниц перед зверьком. Агнесса села на своей постели и вежливо поманила пальцами хомяка. Животное дёрнуло пару раз носиком и, приковыляв, умостилось у неё на сгибе локтя, по обыкновению что-то вынюхивая и жуя.

— Священный Вомбат признал Грядущую блудницу! — прошептала св. Катрина в экстазе, размазывая тушь со слезами по личику. Агнесса невозмутимо гладила хомяка, понимая, что это теперь, видимо, важно, хоть он и вонял отвратно мышами.

— Кать, а в чём здесь фишка? Ну, по вашим понятиям? — она почесала зверька под брюшком и даже дала ему погрызть свой указательный палец.

— Как? Тебе не известно святое предание? — глаза юной праведницы расширились от ужаса. — Так знай. Когда отец Пёдор пребывал в плену, неверные еретики вставили Его Святейшеству трубку в анус, и попытались запустить туда Вомбата, дабы вошёл к нему и познал его. Но волею Спасателя отец наш с шумом испустил газы и, выстрелив Вомбатом, сломал нос ересиарху! Так воцарилась истина — во веки веков. Вомбат! — Святая Катрина, закатив глаза в экстазе блаженства, не вдруг поняла, что в этот миг произошло. Агнесса, будучи брезгливой по натуре, услышав окончание священной истории, не удержалась и инстинктивно махнула рукой, отшвырнув приладившегося к её пальцу хомяка об стену. Жирное тельце мёртво шлёпнулось под ноги бедной Катрине, глаза которой вмиг побелели от ужаса.

— А-а-а! — заверещала она наподобие сирены. Из-за двери, будто по команде, ворвалось несколько дюжих трансвеститов. Хотя Агнесса пустила в ход ногти и зубы, противостоять массе в тесном помещении было нереально. В считанные минуты её спеленали, как младенца.

Отцу Пёдору долго не знали, как доложить. Св. мать Анафигея даже высказала предложение набить из хомяка чучело и соврать Первосвященному, что Вомбат впал в святой наркотический транс до весны, но её хором послали на хер… Вот ведь дура, ёлки!

— Отца Пёдора можно? — Катрина несмело постучала в дверь приёмной.

— Нельзя! Отец наш на связи с Вышними, — ответила строго секретарь, св. Моника.

— Короче, ведьму необходимо жечь на площади, лица пейзан крупным планом! Всё вживую, увижу монтаж — хер вам, а не спасение! Прокляну во веки веков! — на этой оптимистической ноте сеанс спутниковой связи с Её Святейшеством Петрой Скандалли завершился. Отец Пёдор, честно сказать, впал в прострацию. Подлец он был изрядный — но сжечь живого человека публично — это даже для него было внове. Главное — за что? За хомячка из зоомагазина?