Буржуйка

— Советую не дёргаться и руки положить на затылок.

Махач, не видя женщину, по тембру голоса понял, что всё, шутки кончились. Он выполнил приказание, и запястья его, а следом и лодыжки, оказались туго зафиксированы одноразовыми пластиковыми наручниками.

— Ну вот, теперь мы можем и побеседовать, — Агнесса уселась напротив него и, вскинув правую ножку в сетчатом чулке на столешницу, плеснула себе полстакана коньяку. Гоча тупо уставился на две косые молнии «SS», выполнявшие роль протекторов на подошве сапога своей нежданной визави, — Кстати, у вас сигара потухла, мин херц, — и она с изуверской гримасой тонких губ поднесла к его окурку зажигалку, слегка подпалив ему, по ходу не без умысла, волосы в носу.

ГЛАВА 11

Гони свою телегу и свой плуг по костям мертвецов!

Блейк

Люди грелись у огромного костра, мечущегося оранжевым цветком посреди двора меж двух одинаковых панельных хрущоб по улице Красноармейской. Соседний такой же полыхал возле первого подъезда девятиэтажной башни по Щорса — но там чужих к костру не ждали, дом числился за отставниками Минобороны. Жестковатые старички, тем более что и у них с топливом, судя по всему, уже намечались кранты. Сараи разобраны ещё со вчерашнего вечера, клёны с аллей спилены и сожжены. Все более-менее дееспособные жители, вооружившись топорами и пилами, оспаривали друг у друга при помощи мордобоя оставшиеся на замороженных стройках доски, огрызки отделочных материалов в мусорных баках, картон и всё, что как-то ещё способно гореть. Вагончики строителей и рекламные щиты исчезли еще накануне, но некому было оценить чистоту города… Чиновники пропали — следом за сбежавшей городской верхушкой куда-то стремительно рассосалась вся мелочь.

Центральное отопление, поработав в аварийном режиме сутки, крякнуло вдруг и разом по всем трём районам, и под батареями в квартирах моментально наросли ледяные сталактиты, сталагмиты и просто маленькие ледники. Градусник за окнами показывал стабильно минус двадцать три. У кого-то имелся и комнатный термометр, постукивать по которому пальчиком меховой варежки, впрочем, зря не рекомендовалось — бессмысленный расход энергии.

И не постукивали, не считая старую коммунистку Чарушиху, да ещё бабу Соню Фай, верившую, что согласно гороскопу из газеты «Благонамеренный», страну в наступившем году ждёт прорыв сквозь дно кризиса в галактическое «завтра» через, как озвучил председатель Всероссийского Общества Святых отец Пёдор, некое Соитие Святого духа с последующим Преполовением. При этом адептам предлагалось держать Великий Потс, коий и знаменует собою символически Конец Света. Подробности не разъяснялись. В общем, насчёт святости всё было темно и мутно. Президент Т. Медунов на этот счёт со свойственной ему решительностью определённо высказывался «за», правда, никто не понял, за что именно, потому что все реально крутые попы под шумок куда-то свалили в предчувствии ликвидации бизнеса, а Полковник В.В.Петин по обыкновению весьма жёстко отмолчался. Богатенькие прихожане расфасовались по дачам ещё накануне.

Рёв сабвуфера, нарастая издалека, встревожил греющихся у костра обывателей. «Лексус» Паши-Членовоза тормознул, не доехав десяти метров до своего законного места. Паша вышел из салона и солидно попинал колесо. Михаил Круг в сабвуфере поперхнулся и сдох. Паша, крупный угреватый хам под полтора центнера весом, трудившийся личным водителем депутата областного заксобрания Бабосова, вразвалку подошёл к толпе греющихся. По-хозяйски протянул ладони к затухающему костру.

— Не уехал? — оробев от его каменного взгляда, спросила Чарушиха.

Паша цыкнул слюной через свежевыбитый зуб, достал из кармана ключи от машины и швырнул их в гаснущий без дров костёр.

— Паша, ну чего уже? Говори! — затеребила его одинокая Наташка из квартиры снизу, имевшая на него виды, невзирая на двенадцатилетнюю закутанную как куль дочку Анжелку, гревшуюсяся тут же при ней.

— Приплыли, — голос Паши был не по-хорошему спокоен. — Картина Репина.

— Что?

— Что?! — завизжал он неожиданно тонким голосом, — Я знаю? Конь в манто! Перекрыта трасса. Мёртвые. Во всех машинах — мёртвые! — с этим криком толстяк сорвал с шеи женщины шарф.

— Спирт есть?

Наташка, смущаясь, подала ему плоскую флягу, изрядно уже, судя по всему, отпитую. Паша глотнул, потом, облив шарф спиртом, подбежал к «Лексусу» и, сунув его в бензобак, чиркнул зажигалкой. Пламя занялось не сразу — как будто бы кокетничая под перекрестьем взглядов сгрудившейся вокруг умирающего костра толпы жильцов. Потом полыхнуло, и Членовоз, с опалёнными бровями, упал навзничь спиной на сугроб. Захохотал — горело ярко!

— Подходи! Эй, люди русские — бусурманские! Все подходи греться! Пашка Мудко «Лексус» для вас жгёт! — глаза Членовоза, отражая огонь пятиметрового костра, сверкали сатанинскими сполохами. Плакала Наташкина дочь Анжела, но тихо, про себя — боясь разбудить общее безумие…