Бурная ночь

И, что было гораздо важнее, привязанность, без которой маленький нежеланный мальчик просто погибал.

И однако Фредерик болезненно ощущал, что было у него украдено.

– Едва ли это то же самое, что дает наличие большого поместья и достойного уважения места в обществе, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Лицо отца стало еще жестче, в нем появился оттенок глубокой горечи.

– И ты полагаешь, что быть бароном – такой уж завидный удел? – Его отрывистый смех, похожий на скрежет, разнесся по комнате. – Поверь мне, за всю мою жизнь не было и дня, когда бы я дорого не расплачивался за свое положение лорда Грейстона… Это ярмо, стоившее мне всего.

Но Фредерика не тронула очевидная боль отца. Что бы ни думал и ни считал старик и какие страдания он бы себе ни приписывал, это не шло ни в какое сравнение с тем, что был вынужден пережить за свою жизнь Фредерик.

– А чего это вам стоило, отец? – намеренно холодно спросил он. – Неудобства жить в непреходящей лжи? Страха, что Даннингтон однажды сможет открыть правду и разрушить вашу драгоценную семейную жизнь?

Лорд Грейстон замер, и раздражение на его лице постепенно уступило место недоверию, когда Фредерик произнес эти неожиданные слова.

– Что ты сказал?

Не обращая внимания на смущение отца и повернувшись к нему спиной, Фредерик сделал несколько шагов к окну.

– Хотите знать настоящую причину, почему я приехал в Уэссекс?

– Я думаю… обед уже должен быть…

Фредерик стремительно обернулся:

– Я приехал сюда разгадать тайну.

– Неужели?

Все еще сжимая в руке стакан, лорд Грейстон направился к двери.

– Думаю, обед уже готов. Миссис Шоу будет разочарована, если мы опоздаем.

Со скоростью, озадачившей отца, Фредерик сделал несколько шагов и преградил ему путь к двери, вынудив лорда Грейстона остановиться.

– Видите ли, когда Даннингтон умер, выяснилось, что он оставил странное наследство, – безжалостно продолжал Фредерик. – Наследство в двадцать тысяч фунтов.

Фредерик мрачно признал, что отец держит себя с достоинством. Он углядел в нем едва заметные признаки страха прежде, чем тот пришел в себя и принялся разглаживать сверхтонкую ткань своего жемчужно-серого сюртука.

– Поздравляю, сын мой. Это весьма щедрый дар.

– Да, весьма, – сквозь зубы процедил Фредерик. – И Даннингтон утверждал, что эти деньги от вас.

– Да, конечно, я платил за твое образование…

– Нет, отец, это не оплата моего образования. Это вымогательство, взятка, выплаченная за то, что он будет хранить вашу темную тайну. – Он подался вперед: – За вашу тайну!

– Это абсурд.

– Неужели?

– Конечно. – Старик покачал головой, как бы отметая такое нелепое предположение. – У меня нет тайн, ни темных и никаких других.

Губы Фредерика раздвинулись в ледяной улыбке.

– Если это так, то почему бы вам не проехать со мной в церковь Святой Марии в Винчестере и не поприсутствовать там, пока я буду производить розыски бумаг, свидетельствующих о вашем браке с моей матерью? О браке, который, как клянется миссис Гривс, состоялся до моего рождения.

Глава 16

В комнате воцарилось потрясенное молчание, нарушенное только звоном хрусталя, это бокал выскользнул из рук лорда Грейстона и упал на пол.

– Ты… Ты говорил с миссис Гривс? – проскрежетал отец, и лицо его приобрело пепельно-серый цвет.

– Да, очень милая дама, вдова, управляющая пансионом, – процедил сквозь зубы Фредерик. – Она вспомнила молодого учителя по имени Даннингтон, а также вас и мою мать. Вас она вспомнила с особой ясностью. И несколько раз повторила, что мы с вами очень похожи.

Холодное, отчужденное спокойствие было разбито вдребезги, и впервые Фредерик под маской увидел стареющего неуверенного человека, явно потрясенного тем, что его грехи оказались раскрытыми.

– Даннингтон рассказал тебе о миссис Гривс?

– Даннингтон сдержал обещание молчать, отец, – ответил Фредерик, и сердце его сжалось от боли. – Я получил свое наследство только после его смерти, тогда и заинтересовался, какой мрачной тайне я обязан тем, что получил двадцать тысяч фунтов. Теперь мне это известно.

Отец тщетно пытался найти способ отрицать правду, когда дворецкий прервал его, войдя в комнату и объявив:

– Милорд, обед…

– Не сейчас, Морган, – рявкнул лорд Грейстон, продолжая недоверчиво смотреть в холодное лицо Фредерика.

Слуга замер. Его изрезанное морщинами лицо выразило нечто похожее на разочарование, после чего он поклонился и вышел из комнаты.

– Очень хорошо, сэр.

Дождавшись, когда дверь за дворецким закроется, лорд Грейстон сделал глубокий вдох и расправил плечи.

– И что ты, по твоему мнению, знаешь, Фредерик?

– Знаю, что моя мать не была обычной потаскушкой, имевшей обыкновение разбрасывать своих бастардов где придется. – Фредерик сложил руки на груди. – Она ведь была леди. Верно?

Отец даже присвистнул от удивления, прежде чем обернуться и показать Фредерику свой профиль:

– Конечно, она была леди.