Буря страсти

Овдовевший в день появления дочери на свет, Руфус Джеральдин молил Господа о том, чтобы девушка подольше не выходила замуж и тем самым обеспечила ему комфорт и уют в последние годы жизни. Подобное положение устраивало всех, кроме Кетлин, с которой никто не посоветовался. Так она и жила дома, невенчанная, лишенная внимания мужчин. Она готовила, убирала и, будучи правой рукой отца, красивым почерком переписывала его труды, чтобы потом отправить их в Лондон или Дублин издателям. Никто не задумывался, каково ей живется в этом крохотном мирке, отгороженном от всего света. И вот сейчас отец лежит при смерти, а ее будущее…

— Ты слишком долго смотришь на огонь, красавица, он может свести тебя с ума.

Кетлин вздрогнула. Титания держала в руках глиняный кувшин и две помятые оловянные кружки.

— Согрейся, — сказала она и, вынув пробку из кувшина, налила жидкость в кружки. — Пей.

Кетлин осторожно пригубила. Напиток был сладким и в то же время терпким, от него исходил резкий запах перебродившего фруктового сока. Девушка предпочла не спрашивать, что это такое. Наверное, вино из диких ягод.

— Вкусно, — с улыбкой проговорила она. Титания пожала плечами. Это движение, быстрое и почти неуловимое, можно было заметить только по тому, как шевельнулась тяжелая шерстяная шаль.

В течение следующих пяти минут тишину нарушали лишь потрескивание дров в костре да вой ветра над болотом.

— Что видишь в огне, красавица? — наконец спросила Титания, забрав у Кетлин кружку.

Девушка сосредоточенно смотрела в костер до тех пор, пока золотистая завеса пламени не отгородила ее от реальности.

— Кого там видишь, красавица?

«Квинлана Делейси».

Титания не издала ни звука, однако в мозгу Кетлин эхом отдался скрипучий смех старухи. Виконт Кирни. Английский дворянин. Известный как Квинлан Делейси. Знаменитый лондонский драматург. И поэт.

Кетлин вздохнула, по ее щеке скатилась слезинка. Хотя Делейси об этом и не знает, но именно он виноват во всех ее нынешних неприятностях.

В прошлом году, в сентябре, она праздновала свой двадцать первый день рождения в полном одиночестве, так как отец читал лекции в колледже Святой Троицы в Дублине. Не в силах выносить гнетущую тишину, она неожиданно разрыдалась. Она не привыкла жалеть себя, поэтому собственный поступок изумил ее до глубины души. Затем она совершила нечто еще более странное: открыла бутылку лучшего виски из запасов отца и выпила за свое здоровье. Потом еще раз. И еще. Перестав рыдать, она взяла тоненькую книжку, присланную отцу издателем, и принялась читать стихи коту. Если бы ее взгляд не упал на портрет автора, выполненный на форзаце книги, она бы никогда не отдалась во власть своего воображения, разыгравшегося в ту ночь.

Квинлан Делейси. Даже на гравюре было видно, что он создан из более качественного материала, чем большинство смертных. С раскрашенного вручную портрета на Кетлин смотрели широко поставленные зеленые глаза с поволокой. Темные изогнутые брови словно отделяли глаза мечтателя от широкого и высокого лба интеллектуала. Крупный прямой нос уравновешивался чувственным ртом. Шелковистые каштановые волосы ниспадали на плечи мягкими локонами, подчеркивая благородную форму головы. Он выглядел как самый настоящий поэт-любитель из дворян. Прямо-таки двоюродный брат Байрона, только более красивый!

Неудивительно, что его образ заворожил Кетлин, одинокую, лишенную надежды на скорое избавление от одиночества. Она позволила себе влюбиться в человека, чей портрет украшал форзац! Это и разрушило ей жизнь.

Шли дни, и она все чаще предавалась грезам, в которых осуществлялись ее самые смелые мечты. Ей казалось, будто у нее появился тайный любовник, причем такой, против которого отец не сможет ничего возразить и которого ему не дано отпугнуть.

Кетлин разыскала другие творения Делейси среди книг отца. Читая и перечитывая его стихи, эссе и пьесы, она вскоре выучила их наизусть. С каждым днем чувство девушки становилось сильнее, углублялось, постепенно захватывая ее всю. Делейси перестал быть для нее просто безупречной моделью для портрета, он превратился в духовно близкого ей человека. Какая же сила и тонкость присутствовали в каждом его произведении! Он с теплотой и поразительной проницательностью писал о мире, где конфликт между чувством и благоразумием часто приводит к ошибочным союзам и разбитым сердцам. Она воспринимала его произведения не умом, а сердцем. Вскоре она стала мысленно вести с ним долгие беседы, обмениваться остроумными замечаниями о жизни, и от этого он стал ей еще ближе.

— Глупые, глупые причуды! — пробормотала Кетлин.

Ее фантазии не причинили бы никакого вреда, если бы не приглашение в марте на свадьбу английской кузины. Неужели она не заслужила ничего лучшего, чем то, что преподнесла ей судьба?