БУПШ действует!

Так много каждый день случается, что просто не успеваешь! Или это пока не было БУПШа, все шло потихонечку, а теперь - попробуй угонись.

Вот уже два раза ходили в кино. Вчера смотрели «Друг мой, Колька». Эту картину я видел и раньше. Но опять здорово переживал, когда на Кольку напали жулики. А еще перед этим были в зоопарке. С малышами. Когда шли назад, одна лупоглазая девчушка пристала ко мне: «Давай я буду птичка, а ты волк. Ешь меня!» Я сделал страшные глаза и раскрыл рот, а она захохотала и завизжала: «Ой, я уже улетела!»

В паре с ней шел озорной пацан. Вдруг он надумал:

- Давай перевернемся. - Повернулся и пошел.

Пришлось его как нужно устанавливать.

Забавная мелюзга!

Но овраженский Гошка признался:

- Без них спокойнее.

Это верно. Зато матери, забирая каждая своего, радуются: «Спасибо, выручили. А то целый день будто руки связаны». Наши девочки, конечно, довольны. Только Вика-Жига опять потребовала:

- Пишите справку, сколько матерей обслужили сегодня.

Она отыскала где-то большой портфель - старый, потертый, с оторванной ручкой, но с двумя застежками и таскает его под мышкой.

- Брось ты эту бухгалтерию, - посоветовала ей Римма, но Вика сделала такие глаза, будто под ее ногами началось землетрясение.

- Что вы! А как мы докажем при отчете, что сделали летом?

Тима засмеялся:

- Ладно! Копи доказательства.

Но, по- моему, зря ей взрослые разрешили. Только все портит. Вчера рыжий Серега хотел тренировать не футболистов, а боксеров. Пришел вечером и сказал-:

- Давайте сегодня заниматься боксом.

Так Вика раскричалась:

- Это не по плану! По плану у вас футбол, вот и не срывайте.

Или с этим Пушкинским переулком.

Два дня мы заваливали его песком. Не весь, конечно, только полквартала - как раз между Овраженской и нашей, Кудряшевской. Так Жигалова тоже сначала не хотела: это, говорит, не наша территория. Я сказал:

- Что ты делишь? Чужая страна за углом, что ли?

И ребята меня поддержали. А я был настойчивый вот почему.

Прихожу три дня назад домой вечером, а мама лежит в постели. И встретила меня ворчанием:

- Долго будешь до поздней ночи шататься?

- Да еще не темно совсем, - сказал я, хотя в комнате уже горело электричество.

Мама сказала:

- Вот ногу сломаешь.

Я засмеялся, а дед накинулся:

- Правильно она говорит. Не видишь - лежит! Оказывается, мама подвернула ногу в Пушкинском переулке.

Там всегда грязь. После дождя лужа разливается на всю улицу. Один раз «Волгу» трактором вытягивали. А когда дождей нет, грязь засыхает, как камень, и торчит острыми кочками. Вот мама и подвернула ногу. Я уже не смеялся. Дед весь вечер ворчал:

- За великого поэта обидно. Назвали его именем, а порядок навести ни у кого руки не доходят. И дело-то пустяковое - впадину засыпать. Три машины песку привезти.

Я помалкивал, но в голове у меня зрел мировой план.

На другой день я, как начальник разведки, внес его на рассмотрение БУПШа.

- А где же ты возьмешь столько песка? - поинтересовалась Вика, когда увидела, что все ребята поддерживают меня.

Ей ответил Сашуня:

- Да вон его сколько хочешь!

Совсем недалеко, в Крыловском переулке, экскаватор накопал огромную кучу. И мы объявили всеобщую мобилизацию. Собрали ведра, корзины и начали таскать песок. К делу привлекли всех, даже Рудимчиковых дружков - они вооружились лопатами и разравнивали. В БУПШе не осталось никого. Тима пошутил:

- Как в гражданскую войну: «Райком закрыт. Все ушли на фронт».

- А мы на трудовой! - отозвался Назар.

- Фронт так фронт, - согласился Тима и через некоторое время привел нам «подкрепление» - Славку Криворотого с его компанией.

Как уж он уговаривал их, не знаю. Сначала они взялись за ведра, посмеиваясь, а потом начали бегать наперегонки: устроили между собой соревнование. И дело пошло быстрее. А вечером из домов вышли жители и тоже стали нам помогать.

Вика- Жига в первый день бегала с карандашом в руках и все подсчитывала, сколько получается ведер. Потом сбилась со счета и сказала:

- Хватит, кончайте.

- Да ведь не засыпано еще, - ответили ей.

- А сколько можно? - возмутилась она. - Второй день никакой работы по плану. Ну, засыпали немножко - и хватит. Всем видно, что мы делали.

Как будто самое главное - вид делать!

Домой я пришел поздно и такой усталый, каким еще не бывал сроду. Даже когда целый день гонял футбол. Адмирал объяснил, что ноги у нас к футболу привычные, а плечи и руки к ведрам с песком - нет. Вот у носильщиков наоборот. Сашуня чуть не стонал: «Умираю!» Но Тима весело говорил:

- Не волнуйся, от работы еще никто не умирал.

А песок очень тяжелый. Когда я приношу воду, то без отдыха тащу почти полное ведро целый квартал, а тут полведра песка - и то я часто останавливался и махал рукой, как маятником, чтобы прогнать из нее усталость.

Ужинать я не захотел, и мама опять рассердилась:

- Просто невыносимо становится. Посмотри, на кого стал похож. Кожа да кости. Избегался совсем.

Леха подбавил:

- Да, брат, крутишься ты, как шпиндель.

Я ничего не ответил. Пусть сами потом пройдут по Пушкинскому переулку и увидят, что уже никаких кочек, никакой грязи. И не утонет теперь никто, и ногу не подвернет.