Бунтарь Иисус

Второй столп изучения Иисуса — это признание того, что Иисус до Пасхи отличается от Иисуса после Пасхи. Первый — Иисус до своей смерти; второй — кем Иисус стал после своей смерти.[19] Первый значительно отличается от второго.

Один аспект этих отличий очевиден: после смерти Иисуса ученики узнали его новым образом. До смерти он был для них смертным человеком. У него были те же ограниченные человеческие возможности, что и других. Ученики знали галилейского иудея из плоти и крови, из клеток и молекул, он весил примерно 60 килограммов и был ростом немного выше полутора метров; ему нужно было есть и спать; он родился и умер.[20] Такой Иисус, то есть Иисус до Пасхи, это герой прошлого, который умер и исчез, и его уже нет. Это вовсе не отрицание Пасхи, тут мы просто признаем, что значение Пасхи не заключается в том, что Иисус из плоти и крови весом 60 килограммов все еще где-то живет.

После смерти его ученики узнали другого Иисуса. Павел встретил его на пути в Дамаск, где увидел ослепительный свет и услышал голос. В одном из посланий Павел говорит: «Если мы и знали Христа по плоти, то теперь уже не знаем» (2 Кор 5:16). Повествования о воскресении в евангелиях ясно показывают, что Иисус после Пасхи не похож на человека, каким он был до смерти. Он проходит через стены и запертые двери. Двое из его учеников несколько часов идут рядом с ним по дороге, не узнавая его. Он может внезапно появиться и так же внезапно исчезнуть.

Таким образом, различие, о котором мы тут говорим, не современное изобретение, оно древнее. У Матфея (26:11) Иисус говорит ученикам перед своей смертью, что он не будет с ними всегда. Через две главы, в самом конце евангелия, после воскресения, Иисус говорит: «Я с вами все дни до конца века» (28:20). Для Матфея оба эти высказывания верны. Такой Иисус, какого они знали до Пасхи, их навсегда покинул, но Иисус после Пасхи будет с ними всегда, причем слова «Я с вами все дни» перекликаются с темой Иисуса как «Эммануила», что означает «с нами Бог».[21]

До Пасхи Иисус был смертным человеком с обычными человеческими качествами, после же Пасхи о нем заговорили как о Божественном существе. В Евангелии от Иоанна Фома, увидев воскресшего Иисуса, восклицает: «Господь мой и Бог мой!» (20:28). По мере развития традиции христиане заговорили о том, что Иисус един с Богом и равен Богу. Никейский Символ веры, используя после пасхальные выражения, утверждает, что Иисус «Бог истинный от Бога истинного», «единосущный Отцу». То же самое мы обнаруживаем в христианском богослужении и молитвах. Посмотрите, как об Иисусе (называя его Христом) говорит хорошо известная кельтская молитва:

Христе, Ты Свет,
Освети мой путь и веди меня.
Христе, Ты Щит,
Защити меня.
Христос внизу,
Христос надо мной,
Христос за мной,
Слева и справа.
Будь сегодня во мне
И вокруг меня,
Смиренный и кроткий,
Но и всемогущий.
Будь в сердце каждого,
С кем я говорю,
На устах у каждого,
>Кто говорит со мной.
Будь сегодня во мне
И вокруг меня,
Смиренный и кроткий,
Но и всемогущий.
Христе, Ты Свет,
Христе, Ты Щит,
Христос за мной,
Слева и справа.[22]

Как должны были представлять себе Христа авторы этой молитвы, если мы подумаем о ее смысле? Христос равен Богу, он как вездесущий дух: надо мной, подо мной, за мной, вокруг меня, внутри меня. Таков Иисус после Пасхи, и это — совершенно иная картина, нежели Иисус из плоти и крови до Пасхи.

И есть другое, не столь заметное, отличие, которое прямо связано со вторым столпом современных исследований жизни Иисуса. Оно прямо вытекает из того положения, что евангелия представляют нам развитие традиции. А именно: Иисус в евангелиях отличается от Иисуса до Пасхи, и эти отличия существенно важны. Иисус, которого мы открываем для себя при поверхностном чтении евангелий и вообще Нового Завета (иногда тут говорят о «каноническом» Иисусе), это послепасхальный Иисус, образ которого отражает развитие традиции, это воспоминание об Иисусе, окрашенное послепасхальной верой христианских общин.