Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох

Тогда это слово звучало не так, как сегодня его понимают многие христиане. Для нас «покаяться» и «покаяние» нередко означает чувство сожаления, сокрушение о своих грехах и обращение от грехов к Богу. Многие люди, выросшие в христианской среде, усвоили именно такое понимание еще в детстве. Покаяться означает «чувствовать себя очень, очень плохо из-за того, что ты столь грешен».[154]

Но в евангелиях это слово понимается не так. У него есть два значения. Первое прямо связано с опытом иудеев, изгнанных в Вавилон, расставшихся с Иерусалимом и Святой землей, где присутствует Бог. Покаяться значит возвратиться, в частности — возвратиться из Плена. Таким образом, этот смысл филологически близок к образу «пути»: это дорога покаяния, дорога возвращения к Богу, путь жизни, в центре которой стоит Бог.

Второе значение связано с корнями соответствующего греческого слова, используемого в евангелиях. Разумеется, Иисус учил на арамейском — если не всегда, то большую часть времени. Но поскольку его слова дошли до нас только на греческом, для нас важен смысл греческого термина. По меньшей мере, он указывает на то, о чем думали евангелисты, вложившие это слово в уста Иисуса. Греческие корни слова «покаяться» позволяют перевести его так: «выйти за пределы своего обычною ума». Покаяться означает видеть иначе, выйти за пределы сознания, воспитанного на общепринятых ценностях, и обрести новый ум и новое зрение.

Таким образом, слово «покаяться» вбирает в себя два смысла: вернуться из изгнания и думать и видеть по-новому. Это означает вернуться из состояния отчужденности и изгнания в присутствие Бога. Это также означает поменять свое восприятие и мышление, выйдя за рамки общепринятых ценностей культуры. И для обеих этих вещей необходимо поставить на первое /место в жизни Бога — такого Бога, которого показал Иисус.

Смерть и воскресение

Есть и третий аспект узкого пути: это путь умирания, а если сказать более точно, умирания и восстания, смерти и воскресения. Этот аспект стал самым главным среди последователей Иисуса после Пасхи. Павел говорит, что мы должны умереть и воскреснуть со Христом, чтобы быть «во Христе» (Рим 6). Он пишет, что сам прошел этот путь: «Я распят со Христом. И живу больше не я, но живет во мне Христос» (Гал 2:19–20). О том же говорится в известном тексте Евангелия от Иоанна: чтобы родиться заново, нужно умереть для своего старого бытия и родиться к новому бытию, в центре которого стоит Дух Божий (3:1-10).

Но употреблял ли такие выражения сам Иисус? Говорил ли он о смерти и восстании, использовал ли метафору смерти и воскресения, чтобы описать узкий путь? Поскольку слова о смерти и воскресении обретают ясный смысл только после Пасхи, нам сложно однозначно ответить на этот вопрос.

Однако Марк и Q наши самые ранние источники, свидетельствуют о том, что Иисус пользовался этими выражениями. Марк приводит такие слова Иисуса: «Если кто хочет за Мною пойти, да отречется от самого себя и возьмет крест свой и следует за Мною» (8:34). В Палестине в I веке «взять крест» означало погибнуть. Тогда это выражение не значило нести бремя трудностей, как это понимают сегодня, когда «нашим крестом» называют, скажем, проблемы со здоровьем или даже неприятности с родственниками. Несение креста непосредственно связано с римской казнью, когда приговоренный к распятию нес горизонтальную часть креста на себе на место казни, где уже стоял вертикальный столб, прочно вкопанный в землю. Поэтому взять крест означало пойти на смерть.

Марк приводит это речение в контексте повествования о следовании за Иисусом «по пути». Сразу за речением стоят другие слова о потере жизни, которые подчеркивают его смысл:

Ибо, кто хочет душу [жизнь] свою спасти, тот погубит ее; кто же погубит душу [жизнь] свою ради Меня и Евангелия, тот спасет ее. Ибо какая выгода человеку весь мир приобрести и повредить душе [жизни] своей? (8:35–36).

Если бы слова о несении креста стояли только у Марка, историк должен был бы предположить, что они скорее всего были внесены после Пасхи. Но их приводит также и источник Q, появившийся в письменной форме, как полагают, в 50-х годах I века: «Кто не несет креста своего и не идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк 14:27; Мф 10:38). И у Луки, и у Матфея эти слова приводятся в контексте разговора о конфликтах в семье, следовательно, несение креста тут метафорически обозначает смерть для общепринятых ценностей. У Луки вслед за этим идут слова о цене ученичества (14:28–33). Эта цена — жизнь ученика.