Бунт при Бетельгейзе

Приблизились к подъезду.

— Это еще что?! — зловещим баритоном проговорил Иванов, пялясь на железную табличку, прикрепленную рядом со входом.

— Где? — Эдвард обернулся и с содроганием прочел вслух: «Бородавчанские сауны». — Ну да, — кивнул он с умным видом. — Здесь я поселился. В саунах.

— Может, в свободное время ты банщиком подрабатываешь? — поинтересовался Швеллер ядовитым шепотом. — Трешь их коростявые спинки, бородавчатые конечности?..

— Может быть, — ответил Цитрус. — А вообще, я не обязан отвечать на провокационные вопросы. У всех, знаете ли, свои увлечения. Это… это мое личное дело. К тому же платят здесь неплохо. Я ведь не знал, что дедушка так скоро отойдет в лучший мир! И не хотел тянуть из него деньги, надеялся заработать на жизнь сам.

— Мда-а-а, — скривился Иванов, скептически разглядывая Эдварда, — а и не скажешь, что извращенец. — Он погрозил Цитрусу кулаком, но хватать за воротник на этот раз не стал — побрезговал. — Письмо давай, банщик-любитель. Точнее, веди в свою нору-дыру. Вдруг там еще что-нибудь ценное сыщется?

— Может быть, вы подождете меня снаружи? — предложил Эдик. — Не хочется, знаете ли, пугать мирных бородавчанских обывателей.

— Обыватели для того и созданы, чтобы их пугать. Внутрь пойдем только мы с Ивановым, — сообщил Швеллер, — ну и парочка наших парней. Так… Шмыга… иди сюда.

— И ты, Шкаф, тоже, — буркнул Иванов.

От толпы отделились самые громадные бандиты и присоединились к боссам и одиноко стоящему у таблички «Бородавчанские сауны» бледному, что твоя наволочка, Эдварду. Табличка была единственной на русском языке во всём квартале. Может быть, имелись любители попариться в местной сауне и среди людей? Или табличка служила своего рода предупреждением, что чужакам сюда лучше не соваться?

— Идемте, — Цитрус вздохнул и толкнул дверь.

Из помещения на гостей пахнуло зловонием с таким сложным ароматическим букетом, что все зажали носы, а Шмыга от неожиданности едва не бухнулся на асфальт. Шкаф придержал его за плечо и слегка подтолкнул в спину. Драки не случилось только потому, что Швеллер сердито зыркнул на здоровяков и выдавил, проговаривая слова через плотно сжатые зубы:

— Вперед, грязные свиньи!

— Может, свиньям здесь было бы и ничего, — позволил себе дерзость Шкаф. — А нам как-то неуютно…

Когда дверь за незваными гостями закрылась, они очутились в валившем отовсюду едком пару. Таком густом, что на расстоянии вытянутой руки было ничего не разглядеть. Счастливый наследник бубличной фабрики разом испарился — словно растворился в вонючем облаке. Мелькнула напоследок его худая спина, и только его и видели. Зато из туманного небытия вынырнул огромный бородавочник и уставился на гостей.

— Мы к банщику, — сообщил Иванов и почувствовал себя очень глупо. Ему показалось, что голова его украшена парой длинных ослиных ушей.

— Эдвард! Мальчик мой! Куда же ты пропал?! — заорал Швеллер. В его взгляде читалось отчетливое желание задвинуть бородавочника с настырным взглядом маленьких черных глазок куда-нибудь подальше, но не хотелось пачкать руки. — Да сделайте же что-нибудь?! — Он обернулся к громилам. — Уберите этого с дороги!

— Я — банщик! — пробулькал бородавочник. — Чего хотите? Мы здесь людей не обслуживаем. Не выдерживают они нашего пара. Млеют сразу.

— Что-о-о?! — взвился Иванов. — Вы только послушайте, какая наглость! Ну, ты, жаба скользкая, ты кем себя возомнил?! Людей они не обслуживают. Да если я захочу, ты меня будешь парить каждый день, с утра до вечера! Парить и парить, ты меня понял?.. — Он осекся, заметив, что остальные как-то странно на него смотрят. — То есть… Я, конечно, никогда не захочу, чтобы такая образина меня парила! Никогда! Но что я пара здешнего не выдержу — это ты врешь, скотина! Даже несмотря на то что он такой вонючий — сдюжу!

С этими словами Иванов, пребывая в расстроенных чувствах от собственной оплошности, размахнулся и влепил банщику смачную оплеуху. Что стало еще более серьезной ошибкой. Физиономия бородавочника буквально взорвалась россыпями буроватой слизи, забрызгав обоих боссов и их людей. А зеленые сопли из-под толстого носа пролетели по неровной траектории и шмякнулись на лицо низенького Швеллера. Тот закричал, замахал руками, угодив бейсбольной битой в нос Шмыги. Банщик воспользовался всеобщей суматохой, чтобы отвесить Иванову ответную плюху. Силы у него оказалось столько, что босс вышиб двери и рухнул на крыльцо, отплевываясь от облепивший его губы и нос слизи.

— Достаньте мне этого подонка! — прорычал он, силясь подняться, и толпа его людей ринулась в бородавчанские бани, круша всё на своем пути. В густом пару парни не разглядели, кого бьют — вломили Швеллеру, банщику, посетителям бани — простым бородавочникам, Шмыге и напоследок Шкафу, который, охнув, сел на каменку. Прижег зад и заорал так, что подивиться на происходящее сбежался весь квартал.

Выяснилось, что бородавчанские бани — любимое место отдыха множества местных жителей. Толпа завсегдатаев ринулась защищать сауну от вандалов.