Бумерит

– Я имел в виду, – произнёс он уже более холодным тоном, – что мы столкнулись с техническими проблемами, а не то, что мы потерпели неудачу. Надеюсь, ты видишь разницу?

– Джордж, я не отказываюсь от ИИ. Просто у меня появились идеи о том, как будет происходить эволюция в кремниевом мире. Знаешь, есть множество доказательств существования этих уровней сознания, которые…

– Оооой, как интересно, – сказала Хлоя, протянув руку к своему латте. Из рукава выглянуло запястье со шрамами, напомнившее мне о том, чего не могут сделать компьютеры, о том, сколько в мире боли, и о том, как язвительность помогала Хлое защититься от жестокости человеческого интеллекта и справиться с ужасом существования.

– Народ, время обеда кончилось. Классная рубашка, Джордж.

Прошлой ночью мы снова ходили на Стюарта Дэвиса. Скотт был со своей подружкой Ванессой, которая, клянусь богом, всегда казалась мне какой-то суперженщиной. Она была очень умна – лучшая ученица на своём втором курсе в университете Дьюка. У неё было тело модели «Playboy». К тому же, она входила в число самых милых людей, которых я когда-либо знал, а ведь я даже не был с ней близко знаком. Она была классическим юным миллениалом. Ещё до рождения Ванессы, для того чтобы улучшить её умственные способности, мама ставила ей Баха (а в момент зачатия она, наверно, напевала какую-нибудь мелодию Моцарта). В третьем триместре родители Ванессы начали работу над её словарным запасом: отец громко читал «Волшебника из страны Оз» перед раздувшимся животом матери. После рождения Ванессу сначала отдали в пре-подготовительную к садику школу, потом в подготовительную к садику школу, а в садик она пошла, когда ей не было и четырёх лет. Ванесса играла в футбольной команде, участвовала в политическом кружке и начала готовиться к поступлению в колледж в возрасте одиннадцати лет. Она прошла по конкурсу во все колледжи, в которые подала заявления. Скотт говорит, что такой же подход она применяет и к сексу, хотя никто толком не понимает, что означают эти слова. Ванесса была весёлой, ориентированной на результат, на сто процентов уверенной в себе, счастливой и всеми любимой девушкой.

Хлоя как-то сказала: «Никогда не заглядывайте в холодильник Ванессы – я почти уверена, что там расчленённые трупы. Говорю вам, она в любой момент может слететь с катушек».

«Клуб Пассим» находится в доме 47 на Палмер Стрит, в дальнем конце одной из булыжных улочек, идущих от Гарвард Сквер. В этом домашнем, пыльном и уютном месте помещается максимум сто человек. Несколько раз в неделю тут играет живой фолк-рок; кроме того, здесь проводятся ночи поэзии, на которые собираются совершенно, как мне кажется, неуместные в этом клубе бумеры-битники. (Я так и не смог продраться через Керуака, хотя честно пытался. Его стихи казались мне скрипом мела по классной доске. «Он не пишет – он печатает». – «Мам, так почему он тебе нравится?» – «Всё дело в свободе, милый».)

– В «Пассиме» играли абсолютно все авторы-исполнители, которых вы вообще можете знать, – рассказывает нам Стюарт. – Этот клуб уже 25 лет является эпицентром фолк-сцены Бостона и Кембриджа, тут никогда не смолкает голос зелёного мема.

– Но иногда у них тут происходит по-настоящему крутая шняга. Это как настоящий маленький концертный зал, люди во время выступлений сидят очень тихо. Можно выпить пиво, кофе или что-нибудь ещё, например, яблочный сидр. Здесь тусят все авторы песен, поэты и псевдофилософы. Хотя, может, и настоящие тоже бывают. Тут работает официанткой одна симпатичная балерина, которая может сделать из мужчины оригами с помощью одних своих ног.

– Черт, я должна это увидеть, – сказала Хлоя.

Это действительно был настоящий концертный зал. И, сидя в нём, мы слушали откровенную песню, доносившуюся из динамиков: