Бумеранг судьбы

Я рассказываю Астрид об Арно. Описываю комиссариат и жалкое состояние, в котором находился наш сын, рассказываю о том, как холодно и резко с ним обращался. Упоминаю о том, как он отреагировал, и о том, что до сих пор не выбрал подходящего момента, чтобы серьезно поговорить с ним, но обязательно это сделаю. Говорю, что нам придется искать хорошего адвоката. Она слушает меня, расстроенная.

– Почему ты мне не позвонил?

– Я хотел. Но что ты могла сделать, находясь в Токио? Ты и так была расстроена из-за смерти Полин.

– Ты прав.

– У Марго началась менструация.

– Да, я знаю. Она мне сказала. По ее словам, ты неплохо справился с обязанностями отца.

Волна гордости накрывает меня.

– Правда? Она так сказала? Я рад. Потому что, когда умерла Полин, я совсем растерялся.

– В смысле?

– Не мог подобрать правильные слова. Не мог успокоить Марго. Поэтому посоветовал позвонить тебе. Услышав это, она разозлилась.

Рассказ о тайне моей матери готов сорваться с губ, но я сдерживаюсь. Не сейчас. Эти минуты принадлежат нашей маленькой семье, нашим детям, нашим и только нашим проблемам. Астрид идет к холодильнику за limoncello [29]и возвращается с двумя маленькими хрустальными стаканчиками, которые я много лет назад купил на блошином рынке у ворот Ванв. Мы молча потягиваем ликер. Я рассказываю Астрид о встрече с Паримбером, о его соборе Духа. Описываю его кабинет, оформленный по всем правилам фэн-шуй, о черных рыбках, зеленом чае, цельнозерновых сконах. Она смеется. И я смеюсь вместе с ней.

Мы говорим о Мелани и ее выздоровлении, о работе Астрид, о приближающемся Рождестве. «Почему бы нам не отпраздновать его вместе в Малакоффе?» – предлагает Астрид. Ведь прошедший год выдался таким трудным… Рождество отпраздновать у нее, а Новый год – у меня. Почему бы не собраться всем вместе? Смерть Полин показала, как в этой жизни все хрупко и как много в ней грустных моментов…

– Да, было бы неплохо.

Но как быть с Сержем? Где он-то будет в это время? Я оставляю свой вопрос при себе, но Астрид, должно быть, читает мои мысли.

– После твоего звонка Серж расстроился.

– Почему?

– Ну, он не отец этих детей. Он не знает, что и как делать.

– Что ты хочешь сказать?

– Что он моложе и чувствует себя с ними неуверенно.

Жарко пылая, потрескивает огонь. Слышен храп Титуса. Я жду ее следующих слов.

– Он съехал. Ему нужно подумать. Сейчас он у своих родителей, в Лионе.

Почему я не испытываю облегчения? Напротив, я впадаю в подозрительное оцепенение, и мне это не нравится.

– Ты в порядке? – вежливо интересуюсь я.

Астрид поворачивается ко мне лицом. Я читаю на нем усталость и страдание.

– Не совсем.

Должно быть, это что-то вроде адресованного мне сигнала. Я так долго ждал этого мгновения – когда смогу снова обнять ее, прийти на выручку. Мгновения, которое поможет мне ее завоевать. Вернуть себе утраченное. Я столько раз мечтал об этом на улице Фруадево, ложась в холодную пустую постель с уверенностью, что все то, что было мне дорого, навсегда потеряно. Я ждал этого с того дня, когда Астрид призналась, что больше меня не любит. И тысячу раз представлял себе, как это будет…

Но я молчу, потому что просто не могу произнести слова, которые она жаждет услышать. Я всего лишь смотрю на нее, сочувственно склонив голову. Она смотрит на меня, заглядывает мне в глаза. И, не найдя желаемого, начинает плакать.

Я беру ее за руку и нежно обнимаю. Она рыдает, вытирая щеки руками. Потом шепчет:

– Знаешь, временами мне хочется вернуться в прошлое. Очень сильно хочется.

– Чего именно тебе хочется?

– Тебя, Антуан. Мне очень хочется, чтобы все вернулось. – Ее лицо сморщивается. – Да, я бы хотела, чтобы все у нас было, как раньше.

Астрид страстно меня обнимает. У ее поцелуев соленый вкус. Я ощущаю ее тепло, ее аромат. Мне хочется плакать вместе с ней, поцеловать ее, но я не могу. Я прижимаю ее к себе, наконец целую, но без намека на страсть. Страсть умерла. Астрид ласкает меня, целует в шею, в губы, и мне начинает казаться, что последний раз это было с нами вчера. А ведь прошло полтора года… Желание просыпается, как воспоминание, как память тела. А потом рассеивается. И теперь я обнимаю ее, как обнимал бы дочь, сестру или мать.

Во мне рождается неожиданное откровение: я больше не люблю Астрид. Я искренне беспокоюсь о ней, ведь она мать моих детей, но я ее не люблю. Я испытываю к ней нежность, привязанность, уважение, но не люблю так, как раньше. И она об этом знает. Она это чувствует. Она перестает целовать меня, перестает ласкать. Отстраняется и в сомнении прикрывает лицо рукой.

– Прости, – со вздохом говорит Астрид. – Не знаю, что на меня нашло.

Она сморкается. Мы оба молчим. Я даю ей время прийти в себя, не выпуская ее руки из своей.

– Люка рассказал мне о твоей подруге, той высокой брюнетке.

– Об Анжель.

– Как долго вы вместе?

– Со дня аварии.

– Ты влюблен?

А действительно, влюблен ли я в Анжель? Конечно влюблен. Но мне не хочется говорить об этом Астрид. Не сейчас.

– С ней я чувствую себя счастливым.

Астрид улыбается. Эта улыбка стоит ей немалых сил.

– Вот и хорошо. Прекрасно. Я рада за тебя.

И снова молчание.