Бумеранг судьбы

Я подписываю какие-то бумаги. От Арно несет спиртным, но я уверен, что он достаточно протрезвел, чтобы отдавать себе отчет в происходящем. Комиссар Брюно сообщает мне о необходимости нанять адвоката в случае, если родители девушки подадут жалобу, а они наверняка так и сделают. Мы выходим из комиссариата. Мне абсолютно не хочется помогать сыну. Он тащится за мной к машине. Я так и не сказал ему ни слова. Мне даже не хочется к нему прикасаться. Он мне противен. Впервые в жизни я чувствую отвращение к родному ребенку. Я смотрю, как он валится на сиденье. На мгновение Арно кажется мене таким юным и слабым, что во мне почти просыпается жалость. Но отвращение снова одерживает верх. Он ищет ремень безопасности и никак не может его пристегнуть. Я не шевелюсь. Жду, когда он справится самостоятельно. Арно громко дышит, совсем как маленький ребенок. А ведь он был таким очаровательным мальчиком! Мальчиком, которого я носил на плечах и который смотрел на меня своими ангельскими глазками… Не высокомерный подросток с упрямым и презрительным выражением лица. Я каждый раз поражаюсь мощи, которой обладают гормоны, – они практически за ночь превращают ваших очаровательных деток в незнакомцев.

Сейчас почти четыре часа ночи. Улицы пусты. Рождественские декорации весело сверкают в холодной темноте, хотя сейчас на них некому смотреть. Мы оба молчим. Что бы сделал в такой ситуации мой отец? На моем лице невольно появляется сардоническая усмешка. Устроил бы мне порку, которую я запомнил бы на всю жизнь? Он поднимал на меня руку, я это помню. Давал пощечины. Нечасто, потому что я был спокойным подростком, не идущим ни в какое сравнение с бунтовщиком, сидящим справа от меня.

Испытывает ли Арно дискомфорт в этой тишине? Понимает ли суть происшедшего этой ночью? Боится ли меня, того, что я собираюсь ему сказать, нравоучений, последствий? Никаких карманных денег, вечера под домашним арестом, обязательство получать хорошие отметки в школе, примерное поведение и написание письма с извинениями родителям девушки…

Мой сын сидит, привалившись к дверце, и, кажется, спит. Когда мы останавливаемся на улице Фруадево, я толкаю его в бок, чтобы разбудить. Он подпрыгивает.

Арно поднимается по лестнице все тем же неуверенным шатким шагом. Я иду впереди него, я не собираюсь его ждать.

Открыв дверь, я вижу Мелани, которая, свернувшись калачиком на диване, читает книгу. Она встает, обнимает меня, и мы вместе наблюдаем, как в квартиру зигзагами входит Арно. Он видит тетю, и кривая улыбка появляется у него на лице.

Но никто не улыбается ему в ответ.

– А, это вы… оставьте меня в покое, – стонет он.

Моя рука взлетает и изо всех сил впечатывается ему в щеку. Это происходит быстро, но я почему-то вижу свое движение, как в замедленной съемке. У Арно перехватывает дух. На щеке появляется красный отпечаток моей ладони. Я все еще не сказал ему ни слова.

Он смотрит на меня, злой как черт. Я смотрю в ответ. Да, ты поступаешь правильно, – говорит внутренний голос. – Ты – отец. Ты устанавливаешь правила. Свои правила, и этот дуралей, твой сын, должен их соблюдать, нравится ему это или нет.

Мой взгляд пронзает его, словно удар молнии. Я никогда так не смотрел на сына. И он в конце концов опускает глаза.

– Идите, юноша, – говорит Мелани резко, беря его за руку. – Под душ и в кровать!

Мое сердце колотится. Больно… Я выбился из сил, хотя двигаться мне пришлось не много. Я медленно сажусь. Слышу, как бежит вода. В комнату возвращается Мелани, садится рядом и кладет голову мне на плечо.

– Похоже, я в первый раз вижу тебя таким рассерженным, – шепчет она. – Тебя кто угодно испугался бы.

– Как Люка?

– В объятиях Морфея.

– Спасибо, – говорю я очень тихо.

Какое-то время мы сидим, прижавшись друг к другу. Я вдыхаю ее такой знакомый запах. Смесь лаванды и каких-то пряностей.

– Астрид много чего пропустила, – замечает Мелани.

Странно, но первой на ум мне приходит не Астрид, а Анжель. Мне хочется, чтобы именно она оказалась сейчас рядом, гибкая и теплая. Я хочу услышать ее саркастический смех, ощутить ее волнующую нежность.

– Когда ты ударил Арно, ты стал похож на нашего отца, – ласково говорит Мелани. – Он именно так поступал, впадая В ярость.

– Я впервые в жизни ударил сына.

– Тебе плохо?

Я вздыхаю.

– Даже не знаю. Единственное, что я чувствую, – это бешенство. Да, ты права. Я еще никогда не был так зол.

Я не говорю Мелани, что досадую на себя. Я считаю, что несу ответственность за поведение Арно. Почему я был тряпкой? Никогда не заставлял следовать установленным мною правилам, как это делал мой отец. После разрыва с Астрид я больше всего на свете боялся, что мои дети будут любить меня меньше, если я стану вести себя с ними строго и авторитарно.

– Перестань об этом думать, Тонио, – успокаивающе говорит Мелани. – Иди спать. Отдыхай.