Бумеранг не возвращается

Сякка усмехнулся:

— Мне нужна моя молодость, могу я ее получить? На старом рыбачьем боте, зимой… Плохое сейчас море, неспокойное. Нет, старый Сякка уже давно не пересекал Балтику, — старик сел и, сматывая шпагат, опустил голову, точно забыв о госте.

— Десять тысяч рублей… — тихо сказал Роггльс.

Старик посмотрел на гостя, и в выражении его лица опять промелькнул интерес, но, ничего не ответив, он снова занялся своим делом.

— Пятнадцать тысяч и тысячу долларов…

Старик посмотрел оценивающим взглядом на Роггльса и сказал:

— Будут расходы. Деньги нужны вперед.

Роггльс молча отсчитал деньги, старик с жадностью взял деньги, сунул их в карман овчинного бушлата и сказал:

— Уходи. К ночи будь на Киелькондском мысу, у банки Трех святых. Я буду ждать с ботом. Мы можем дойти до Готска Сандэ, это шведский остров, там ходит пароход на Стокгольм.

Это не очень устраивало Роггльса, но другого выхода не было. Пришлось согласиться.

Когда, оставшись один, Сякка запирал дверь дома на тяжелый висячий замок, из тумана вынырнул Эрик:

— Отец, — сказал он, подойдя вплотную, — ты опять принимаешься за старое?

— Учила салака акулу разуму…

— Отец, «Уус элу» называется наша артель, а в новой жизни темной тропой не ходят! Смотри…

Эрик не успел договорить — старик легко поднял сына и швырнул его в кусты можжевельника.

— Так поступает Яан Сякка с тем, кто встает на его дороге! Запомни это, щенок! — добавил он и скрылся в тумане.

Эрик с трудом поднялся. Он был оглушен падением. Затем быстро пошел берегом к Кингисеппу.

В полночь у банки Трех святых Роггльс ждал старика, прислушиваясь к грозному ворчанию моря. Туман рассеялся. Перед ним был песчаный берег, полого спускающийся к морю, усыпанный осколками серого известняка. Волны набегали на валуны, покрытые мхом, принося с собой куски тонкого льда и пену.

Напряженный слух его уловил рокот мотора со стороны моря, он прозвучал еле слышно и затих. Порывами дул резкий северо-восточный ветер. «Попутный!» — подумал Роггльс.

Вдруг он услышал печальный крик чистика. Эта прожорливая птица охотится днем, а ночью дремлет в прибрежном леске. «Кто вспугнул чистика? Почему эта птица издала свой предостерегающий крик?» Не успел Роггльс подумать об этом, как из темноты, со стороны берега, показался Яан Сякка. Он нес большое кормовое весла и парус.

Роггльс узнал старика, двинулся к нему навстречу. Сякка кивнул ему и пошел вперед.

Через некоторое время они оказались перед глухим забором. Старик уверенно нашел нужную доску, отодвинул ее и пролез в щель. Он подождал, пока Роггльс не последовал его примеру, после чего поставил доску на место и двинулся вперед.

По запаху Роггльс понял, что они находятся на территории рыбного завода. Налево и направо от них тянулись длинные прямоугольные цехи, склад пустых бочек под брезентовым тентом, бункер для приемки свежей рыбы. Они шли вперед, придерживаясь канатной подвесной дороги, идущей от бункера к причалам.

У самых причалов высокая металлическая опора, словно мачта высоковольтной линии, несла трос, по которому в вагонетке подавалась живая рыба от причалов в разделочные цехи завода. Пустая вагонетка застыла около электрического подъемника. На всей территории завода не было ни души.

— Сторож только у проходной, — пояснил Сякка.

Около причала, гремя цепями, покачивался моторный и парусный флот завода. Безошибочно найдя нужное судно, старик вынул ключ, открыл цепь и с обезьяньей ловкостью прыгнул на носовую часть. Придерживая принесенным веслом ботик около причала, Сякка подождал, пока Роггльс не прыгнул в судно, затем оттолкнулся от мостков, и бот легко скользнул в море.

Ловко маневрируя, объезжая лайды и прибрежные валуны, то подгребая кормовым веслом, то упираясь им в дно, старик быстро и точно вел бот на чистую воду.

Погода была неприветлива. Серые гребешки волн бежали в открытое море, обгоняя бот. Холодный, резкий ветер дул с острова.

Старик бросил на нос ботика свою зюйдвестку. Ветер трепал его длинные, седые волосы. Сякка был в своей стихии. Он был возбужден и счастлив.

Выйдя на открытую воду, Сякка положил кормовое весло и, вглядываясь в темноту, долго прислушивался. Затем с необычной для своих лет ловкостью установил и поднял старый косой парус. Ботик накренился и быстро пошел на запад.

— Самая ходкая посудина на всем острове! — с гордостью сказал Сякка. — Этот ботик построил я много лет тому назад и назвал его «Эльза», так звали мою жену. — Старик усмехнулся. — Теперь они закрасили его старое имя и написали «Заря». — Это артельщики из «Уус элу»! Мой мальчишка тоже приложил к этому руки.

Ветер крепчал, волна становилась крупнее. Сильно накренившись, ботик ходко шел на запад. Вдруг ярко вспыхнувший луч прожектора разрезал, словно ножом, тьму ночи. За первым лучом вспыхнул второй, третий, одновременно послышался рокот моторов, и катера пограничной охраны, нащупав прожекторами бот, ринулись вперед. В скрещивающихся лучах прожекторов парус трепетал, как крыло мотылька, бьющегося о стекло электрической лампы.