Бумеранг не возвращается

Он не сказал ей об этом даже в тот знаменательный час, когда они получили путевки. Ладыгин сказался больным и не поехал, а после отъезда Татьяны оформился на работу в Москве.

Внимательно прочитав личное дело Мельниковой, Никитин выяснил, что Таня так же, как и Ладыгин, окончила ореховогорскую школу-десятилетку, вместе с ним в один и тот же день держала вступительные экзамены, училась с ним на одном курсе, кончила институт и вместе с ним должна была уехать на Южноуральский завод.

«Вот оно, «увлечение юности»!» — вспомнил он фразу Ладыгина, приведенную начальником спецчасти завода.

Не теряя времени, Никитин разыскал в районе Самотеки дом, где жил Ладыгин, и со двора по мрачной, неряшливой лестнице поднялся в квартиру номер три. Он долго стучал, пока не открылась дверь соседней квартиры и на пороге показалась дородная высокая женщина в красном хлорвиниловом переднике. Рукава ее байкового халата были засучены до локтей. Растопырив пальцы, тыльной стороной руки в мыльной пене она заправила выбившуюся из под косынки прядь волос и спросила:

— Вам, гражданин, кого?

— Мне нужен инженер Ладыгин, — ответил Никитин.

— Ладыгин уехал третьего дня в командировку на Урал, а Клавдия не иначе сегодня вернется. Извините, у меня постирушка, — сказала она и захлопнула дверь.

Никитин еще раз осмотрел дверь, за которой, быть может, скрывались важные доказательства построенной им версии, и вдруг заметил в глубоком прорезе почтового ящика торчащий уголок розового конверта.

Уже спускаясь по лестнице во двор, Никитин подумал, что вот в этом розовом конверте, возможно, есть новые, неизвестные ему факты, но элементарная чистоплотность не позволяла протянуть руку и взять это письмо. «Верно ли это? — думал он. — Адресат розового конверта мертв, а письмо, быть может, значительно подвинет следствие вперед».

Раздумывая над тем, как ему поступить, Никитин остановился посредине двора этого старого, еще уцелевшего от французского пожара дома и оглянулся: забор был сломан, двор отделяли от улицы чахлые деревья желтой акации. На заиндевевших ветках деревьев мерзло распластанное выстиранное белье.

Движимый силой своего внутреннего убеждения в том, что он должен прочесть это письмо, Никитин вошел в полуподвальное помещение, где находилось управление домами.

В домоуправлении Никитин узнал, что в квартире номер три, кроме Ладыгина, проживает еще Клавдия Аникина, проводник купированного вагона поезда Москва — Красноводск.

Загибая короткие пальцы на толстых волосатых руках, управляющий домами долго высчитывал день приезда Аникиной и в итоге пришел к выводу, что не позже завтрашнего дня Клавдия Петровна должна вернуться из очередного рейса. Весь, от маленьких глаз до кончиков тараканьих усов, этот человек был пронизан любопытством и желанием хоть чем-нибудь, пусть даже самым малым, но быть полезным необычному посетителю.

— Быть может, у вас, товарищ майор, есть желание осмотреть третий номер? Со всем удовольствием! У жены дворника есть ключ, потому что товарищ Аникина подолгу бывает в рейсе, а отопление в квартире печное, от холода комната сыреет — обои портятся, так что они, когда уезжают, всегда ключ отдают дворничихе на предмет отопления.

У Никитина не было ордера на обыск в комнате Ладыгина, кроме того, он был уверен, что Гонзалес и компания никаких следов после себя не оставили. Аникина, вот кто нужен был ему сейчас больше всего, но, вспомнив о почтовом ящике, Никитин сказал:

— Если вы не возражаете, я посмотрю квартиру.

Управдом набросил пальто, без шапки выбежал из комнаты и через несколько минут вернулся с ключом.

— Пожалуйста, проходите! — сказал он в дверях, указывая на лестницу округлым жестом из классического менуэта.

Они вошли в небольшую прихожую, из которой две двери вели в комнаты Аникиной и Ладыгина, а третья на кухню. Воздух был спертый, как во всяком долго непроветриваемом помещении. Никитин вошел на кухню. Здесь стояли два небольших стола. Стол Аникиной можно было узнать сразу: домовитый порядок, кисейная занавеска на полке и сверкающие кастрюли бросались в глаза. На полочке над столом Ладыгина были чайник, кастрюля, пакетик шалфея, флакончик зубных капель и маленькая резиновая грелка. Никитин с интересом осмотрел все эти предметы, не прикасаясь к ним руками, встал на табурет и, посмотрев сверху, убедился, что и на пакетике шалфея, и на флаконе с каплями было меньше пыли, чем на самой полке. Это свидетельствовало о том, что этими предметами пользовались сравнительно недавно. «Ладыгин страдал зубной болью», — сделал вывод Никитин.

Наблюдая за майором, управдом приходил во все большее недоумение. Интерес Никитина к этим пустым, не имеющим никакого значения предметам вызывал его все возрастающее удивление и любопытство.

Закончив осмотр кухни, Никитин вышел в прихожую, вынул из почтового ящика розовый конверт и, даже покраснев от досады, прочел: «Клавдии Петровне Аникиной (лично)» — а в уголке приписку: «Жду ответа, как соловей лета».