Бумажный змей. Рассказы и сказки

А Крапива пожелтела по осени. Состарилась. Голос у неё стал скрипучий, жёсткий.

– Добудь, Машенька, рукавички, – говорит Крапива, – да выдергай меня и свяжи в пучки.

Надела Машенька рукавички, выдергала Крапиву и связала в пучки.

– А теперь, – говорит Крапива, – вымочи меня в речке и потом подсуши.

Вымочила Маша Крапиву, подсушила и спрашивает:

– Ещё что придумаешь?

– Теперь, – говорит Крапива, – ломай мои стебли, мни, выколачивай из них лишнее. А дальше сама увидишь…

Опять Машенька сделала всё то, что Крапива просила, и получилось длинное, прочное крапивное волокно.

Задумалась Маша, а потом решила: коли есть волокно, из него можно нитки спрясть.

Спряла Маша нитки и снова задумалась. Думала, думала и решила из ниток коврик выткать. Выткала она коврик и вышила на нём зелёными нитками молодую весёлую крапиву. Повесила коврик на стенку и сказала:

– Спасибо тебе, Крапива, что ты мне ума-разума добавила. Теперь-то уж я знаю, что не всё на свете пустое да негодное, что пустым да негодным кажется.

И стала с тех пор Маша обо всём думать, во всё вникать, везде, в каждой мелочи для людей пользу выискивать.

Свечка

Горела Свечка в Старом Подсвечнике, горела да и отгорела. Погасла.

Кончилась.

– Какая она недолговекая, – весело сказал Таракан, выползая из щели. – Мало пожила Свечка.

– Да, она мало пожила, – сказал, вздохнув, Старый Подсвечник, – зато ярко горела. Многим от неё было светло и радостно.

Ничего на это не ответил Таракан, уползая к себе в щель. Потому что в Подсвечник вставили новую свечу и зажгли. А Таракан не любил света и боялся его.

Шумливое море

И о чём только не рассказывает Говорливый камень на реке Вишере!

Хорошая у него память. Он знает даже и то, что было много миллионов лет тому назад. Вот что рассказал он как-то прибрежным хвойным лесам и крутым берегам Вишеры.

Может быть, вы не поверите, только там, где сейчас растут леса, высятся Уральские горы и наливаются колосья ржи и пшеницы, было Пермское море. Оно было достаточно велико, но мелководно, и поэтому шумливо, чванливо и заносчиво.

Заносчивость Пермского моря переходила всякие границы. Оно стало грубить родной матери – Земле.

– Кто ты такая? – однажды сказало Море. – Зачем ты нужна? Из-за твоих берегов и островов негде разгуляться моим волнам.

– Перестань дерзить, – предупредила его Мать-Земля. Я породила тебя. Я – твои берега, твое дно. Я – чаша, в которую ты налито.

– Что-о? Что ты сказала? – вскипело Пермское море. – Да я тебя дочиста затоплю и смою твои негодные леса вместе с холмами, горами и полянами.

Сказав так, Море заключило союз с морским разбойником Ветром и кинулось на Землю.

Увидев это, деревья, звери, травы, птицы и насекомые очень испугались и с плачем бросились к своей матери-Земле:

– Родимая! Не дай нам пропасть! Что будет с нами, когда Море затопит тебя? Мы не хотим превращаться в рыб и морские растения.

– Не буйствуй, глупец! – ещё раз предупредила Земля. – Перестань водить дружбу с этим бездомным бродягой Ветром. Расти вглубь, а не вширь. Иначе у тебя не хватит воды и ты обмелеешь, а обмелев – высохнешь.

А Море в ответ на это подняло свою бесчестную мутную волну на родную мать и крикнуло, угрожая:

– Молчи, старуха! Готовься к своему последнему часу.

Тогда мать-Земля распрямила свою грудь. Возвысилась Уральскими горами.

Потом она сделала глубокий вдох, и дно Пермского моря поднялось выше его мутных и шумливых волн.

Вскоре Море стекло Печорой, Камой, Вычегдой, Вяткой и другими реками в разные моря. На его месте зазеленели леса, поселились звери и птицы. А много тысяч лет спустя появился человек, построивший деревни, сёла и города.

Вот что рассказал Говорливый камень, который высится и по сей день на реке Вишере.

Луна, Лужица и бельмо на вороньем глазу

Однажды ночью одна одноглазая Ворона сделала крупные открытия.

Вечером над лесом поднялась полная румяная Луна.

– Посмотрите, какая я большая! – сказала Луна. – Я больше Солнца.

– Да, это так! – подтвердила одноглазая Ворона, заночевавшая на дереве близ болота.

К полуночи Луна отразилась в маленькой болотной Лужице. Тогда Лужица обрадованно воскликнула:

– Смотрите, а я, оказывается, больше Луны! Луна полностью уместилась в моих берегах, да ещё осталось достаточно места для звёзд.

– Да, это верно, – согласилась одноглазая Ворона и принялась размышлять. – Если Луна, отразившись в тебе, уместилась в твоих берегах и осталось ещё место для звёзд, ты больше её. Но мой глаз больше тебя.

– Это каким образом? – спросила болотная Лужица.

– Очень просто, – сказала одноглазая Ворона. – Ты, Лужица, умещаешься в моём глазу вместе с Луной и звёздами, да ещё остается место, чтобы уместить всё болото.

Бельмо, сидевшее на левом глазу Вороны, важно сказало:

– Самое большое в мире – это я. Стоит мне пересесть на твой правый зрячий глаз, Ворона, и я закрою не только Лужицу с Луной, но и весь мир.

– Да, это правда, – ещё раз согласилась Ворона и снова принялась рассуждать о величайших открытиях, которые были ею сделаны в эту ночь.