Бумажный тигр (II. - "Форма")

- Ну знаете…

- А что вас смущает? – осведомился Лэйд, с удовольствием наблюдая за тем, как хмурится Уилл, - Да, тридцатилетний Кронпринц превратился в монету весом семьдесят два грана. И, представьте себе, сохранил при этом весь комплект чувств, дарованный ему при рождении. Воспринимал окружающий мир, обонял его, мыслил и все такое прочее. Ну как вам? Признайтесь, вы удивлены!

- Еще бы, черт возьми! Уж по меньшей мере удивлен!

- С этого дня и началось путешествие Кронпринца по Новому Бангору, которому суждено было длиться ровно один год. Недвижимый, немой, покорный судьбе, он лежал среди прочих вещей, еще не подозревая, что вот-вот отправится в то путешествие, которое ему было обещано. Когда исчезновение Кронпринца было замечено, в его дворце воцарилась настоящая паника. Обычное дело при исчезновении человека, который сам по себе стоит больше, чем месячный оборот всего острова! Агенты в штатском, пинкертоны, сыщики и полисмены перевернули все вверх дном, но, разумеется, не нашли и следа Кронпринца. Кто из них в здравом уме обратил бы внимание на неприкаянную медную монетку, лежащую на туалетном столе? Кончилось тем, что ее украдкой стащила горничная-полли, убиравшаяся в комнатах.

- Вот так похищение!

- Истинно так. Разве не ироничная ситуация? Впрочем, Кронпринц в своем медном обличье не умел смеяться, даже если бы испытывал таковую потребность. В тот миг он еще не знал, что обещанное ему путешествие только начинается…

- Дайте угадаю, задержаться на одном месте ему долго не пришлось?

- Совершенно верно. Вы представляете себе, Уилл, как много странствовать приходится обычной медной монетке? Какие расстояния она покрывает за один-единственный день, скольких хозяев меняет? Вот и Кронпринц устремился в странствия, точно обычная крона. От неграмотной горничной тем же днем он перекинулся владельцу кондитерской лавки – как и многие полли, она была неравнодушна к мармеладу. От кондитера, превратившись в часть платы за задранного хозяйским псом кота, переметнулся к хозяину газетного киоска через дорогу. Часом позже уже променял его на разносчика сигар, став законной платой за коробок фосфорных спичек. Дальше в его судьбе едва было не наметился трагический излом. Разносчик сигар обронил его на углу Спрэгг-стрит и Кронпринц полчаса клял свою судьбу, нагреваясь под жарким солнцем Нового Бангора, но обрел нового хозяина в лице мальчишки, который, не будь дураком, здраво распорядился полученным капиталом, потратив его на порнографические открытки самого никчемного качества.

Уилл кивал, слушая Лэйда, размеренно, в такт скрипу подпружиненных рессор экипажа.

- Он переходил из рук в руки бесчисленное множество раз. Иногда за день ему приходилось сменить две или три дюжины владельцев. Только вообразите себе, Уилл, на что должно быть похоже это путешествие, в которое он невольно был вынужден отправиться на правах не путешественника, но багажа. Он побывал в самых разных руках, от элегантных и хрупких дамских пальчиков до твердых, как стальные обрезки, ладонях докеров. Его хозяевами были люди самого разного достатка и социального положения – официанты, извозчики, театральные актеры, студенты, моряки, типографские работники, рыночные торговцы, плотники, парикмахеры, ярмарочные шарлатаны, курьеры, альфонсы, делопроизводители… Не правда ли, мы редко задумываемся о прошлом и будущем монеток, завалявшихся в нашем кармане, судьба этих маленьких кусочков меди и бронзы мало трогает нас, а между тем каждая из них нашла бы что рассказать! Мне кажется, за год подобного существования Кронпринц должен был узнать больше о жизни, чем если бы пустился в странствия в сердце загадочной Шамбалы или пересек весь Тихий океан вдоль и поперек!

- Без сомнения, это должен быть потрясающий опыт, - согласился Уилл, - Пусть и неожиданный.

- Кронпринц невольно стал участником многих событий, пусть даже не по своей воле и на правах реквизита. Однако страсти, которые проходили через него, были самыми настоящими. Им платили выкуп за оторванную у куклы руку. Его брезгливо бросали в ящичек для пожертвований неимущим. Он знал прикосновения самых разных людей.

Ухоженные, пропитанные благовониями, пальцы беспечно крутили его по письменному столу, точно волчок. Другие, почерневшие от непосильной работы, сжимали его, точно изысканную драгоценность, которая несет жизнь. Его со смехом бросали в окна любовникам, обернув в пошлую записочку. Его в гневе швыряли об стену вместе с прочей мелочью. Он был свидетелем и непосредственным участником слезливых драм, забавных случаев и конфузных происшествий. Он был творцом трагедий и участником праздников. И все это не пошевелив даже пальцем.

- Удивительный путь.