Бумажный тигр (II. - "Форма")

Уилл оторвал взгляд от исписанного листа. Растерянный взгляд человека, обманутого в лучших ожиданиях.

- Не расстраивайтесь, мой мальчик, - заметил Лэйд не без насмешки, - Мудрость – сложный плод, который вызревает годами. Уверен, когда мистер Адам сорвал с ветви Древа Познания яблоко и откусил кусок, оно наверняка показалось ему кислым и вяжущим, не идущим ни в какое сравнение с «Гренни Смит» и «Рэд делишес». Не удивлюсь, если в конце концов он сварил из него сидр…

- Я ничего не понимаю, мистер Лайвстоун. Все эти формулы, графики, чертежи…

- И не пытайтесь, - мягко сказал он, - Как говорит мистер Хиггс, самый мудрый философ в обоих полушариях, если вы нарежете и смешаете фунт лука, фунт тыквы и фунт свеклы, это не значит, что вы получите три фунта салата, это значит, что вы впустую уничтожили много овощей, увеличив тем свой счет у зеленщика. Так и тут. Если выписывать из словарей случайные слова, надеясь, что те сами собой совместятся друг с другом, образовав на выходе стройную теорию, вас ждет неприятное открытие. Они так и останутся невразумительным месивом.

- Но ведь это можно расшифровать? – Уилл потряс в воздухе исписанным листом, - Надо лишь найти подход, метод, разобраться, и…

- Не тратьте пороху. Было дело, я тоже горел подобным энтузиазмом. Бился над этой загадкой несколько недель к ряду. А когда понял, что ни черта не вытягиваю, отнес эти записи сведущим людям из здешнего университета. Математикам, логикам, философам. Эти-то были специалистами в своем деле. И знаете, каков был их вывод?

- Каков?

- Это белиберда. Бессмыслица. Абракадабра, - Лэйд трижды щелкал пальцами, оглашая приговор, - Математические символы неверно изображены и грешат многочисленными искажениями. Переменные случайно сменяют друг друга. Графики – просто хаотичные изображения, которые с тем же успехом можно получить, прикрепив пишущее перо к бегающему по бумаге таракану. Смиритесь, Уилл. Если у всего сущего и есть универсальный закон, выразить его можно лишь языком хаоса. Но, кажется, китобоев его выкладки вполне устраивают. Я слышал, они собирают их и берегут, как священные скрижали.

Уилл неохотно отпустил исписанный лист в корзину, наполненную уже более чем наполовину.

- Очень поучительно, - пробормотал он, - И все-таки, какое несчастье сталось с его телом? Он выглядит словно… словно побывал на столе мясника. Его так изувечили недруги? Или… О Господи. Или это сделали китобои? Какая-то варварская форма жертвоприношения? Ритуальное истязание? Я читал про культы Месопотамии, там…

- Остыньте, юноша, - насмешливо одернул его Лэйд, - Никто его не увечил. То, что вы видите, он сотворил с собой сам.

Уилл отошел на два шага назад и прислонился спиной к стене, заставив Лэйда украдкой улыбнуться. Стены склада, конечно, были не так основательны, как много лет назад, но едва ли нуждались в услугах кариатид или атлантов. Они рухнут еще нескоро, скорее всего, гораздо позже того момента, когда Ветхий Днями поставит последнюю точку в своей бесконечной рукописи.

Уилл выжидающе молчал, глядя на него. Молчал, сдерживая во взгляде горящую искру любопытства. Должно быть, хотел задать вопрос – и сам же боялся его. Успел привыкнуть к тому, до чего запросто и небрежно Лэйд вываливает перед ним самые жуткие и царапающие души детали – точно это банки консервированных бобов или патентованные стеариновые свечи.

- Это не метод умерщвления плоти, не пытка и не жертвоприношение. Это часть его метода познания жизни.

- Боюсь, этот ответ столь же непонятен мне, как и труды мистера Хеймнара.

Лэйд вздохнул.

- В те далекие времена, когда он в ясные дни сохранял подобие человеческого рассудка, пусть и заблудившегося среди иллюзий и форм, мне удалось выпытать у него основной принцип работы. Той работы, которую он выполняет вот уже много лет. И заключается он в том, что… Вы знакомы с законом исключенного третьего[19]?

Уилл неуверенно кивнул.

- Может, в общих чертах. Боюсь, я не очень-то сведущ в классической логике, хоть и изучал ее в свое время.

- Тогда представьте себе исключение второго, - предложил ему Лэйд, подмигнув, - Уже интереснее, а?

- Как это?

- Сложно объяснить. В ту пору, когда мистер Хеймнар был не канонизированным святым, а обычным человеком, он вкратце сформулировал для себя универсальный метод познания, с которым по доброте душевной ознакомил и меня. Принцип этот был новаторский, но, в общем-то, укладывающийся в прокрустово ложе диалектики. Он посчитал, что мир невообразимо сложно устроен и двигаться в его познании линейно – то же самое, что двигаться меж звезд без путеводной нити. Слишком много отвлекающих факторов, мешающих трезвой беспристрастной оценке, слишком много миражей на пути и второстепенных вычислений, отдаляющих от сути.

- И что же?