Бумажные доспехи

Галка была младше, ниже ростом, романтичнее – и одновременно прагматичнее. В свои тридцать один она все еще верила в диеты, принцев и большую любовь, что не помешало ей развестись и менять любовников, едва только те выпадали из светлого образа Правильного мужика. Последнее время только она все озабоченно обсуждала то, что время идет, а одной оставаться нельзя, но кажется, последний ее избранник был приятным и неглупым, и держался уже довольно долго – по крайней мере, дольше, чем предыдущие кандидаты.

Морген взглянула на часы – скоро обход, чаю бы успеть выпить, но их атаковали с двух сторон: Кирилл подхватил ее за локоть твердой рукой, а в Галку вцепилась бабуля из третьей палаты:

– Галина Петровна, а Галина Петровна? – печально сказала она. – Сегодня-то выпишут? Мои звонят, готовы забрать.

– Да уж, – тут же рассердилась Галка и отпустила Морген. – Им опять небось с детьми некому сидеть? А вам тяжести нельзя, и вообще отдохнуть надо еще хоть до конца недели.

– Галиночка Петровна, – вздохнула бабуля. – Так свои ж, родные… да и тоска мне тут, руки некуда деть…

– На минутку, – тихо сказал Кирилл, оттягивая Морген от них в оконную нишу.

Морген глядела в его ясные, темно-серые глаза. Машинально протянула руку – убрать смоляную жесткую прядь с лица. Когда-то ей льстило, что Кирилл начал ухаживать именно за ней, хотя в отделении было полно более молодых и красивых женщин. Он был спокоен и рационален, и их отношения радовали неизменностью и отсутствием страсти. Ни склок, ни раздоров: тихая гавань.

– Ты мне по-прежнему нравишься, – сказала Морген. – Только давай со всем этим закончим. Я не смогу потащить на себе еще и амурности разные.

– Мор, – примиряюще произнес Кирилл, и Морген поморщилась.

Сколько бы она не объясняла ему, что сокращать принятое имя мага – дурная примета, Кирилл упрямо игнорировал.

– Не знаю, что тебе сказали. Но ты мне важнее всех других женщин, и мелкие ошибки давай оставим в прошлом.

Морген сощурилась. Не логика, нет, простая интуиция связала эти слова и недомолвки в четкую уверенность: Кирилл завел какую-то интрижку и теперь оправдывается.

Ей вдруг стало весело.

– Кирюш, – сказала она. – Меня арестовали за то, что я помогла Эвано сбежать. А его обвиняют в пособничестве Лиге. И будут судить. Мне на самом деле наплевать, что ты мне изменил. Давай, ты не будешь меня больше трогать и останемся друзьями?

Кирилл вздохнул и протянул было руку, чтобы взять ее за плечо, но охнул.

Горячий воздух колыхнулся между ними пеленой. Жалюзи на окне дернулись, затрепыхались от порыва ветра.

Морген быстро с собой справилась, взяла в руки, но Кирилл уже отступил.

– Я понимаю, что на тебя сейчас много чего свалилось, – серьезно сказал он. – Мне очень жаль, правда, что вчера я тебя не понял. Ты держись, если нужно, могу познакомить со своим одноклассником, он юрист.

Она отвела взгляд, посмотрев в окно. Все, что хотела, она уже сказала. Кирилл только пожал плечами.

– Ну, я пойду. Как успокоишься, звони.

«Мне скучно, – мысленно сказала ему в спину Морген. – Я точно не смогу провести около тебя остаток жизни. Мы как два слишком выглаженных куска дерева – лежать рядом легко, но чуть тронь, и они легко сдвинутся, не задев друг друга».

Эти слова никогда не прозвучат вслух: Морген слишком рациональна для произнесения таких метафор, но образ подходил как нельзя лучше. Им точно так же хорошо по отдельности, как и вместе.

Наведенная красота

Часов в пять Галка поймала Морген в коридоре и затащила в ординаторскую.

– Слушай, помоги, пожалуйста, – зашептала она. – Женька меня в ресторан пригласил, а я не ожидала, у меня с собой только тушь… сделай мне очарованье, как в прошлый раз? Ну, пожалуйста, пожалуйста…

Морген улыбнулась, такой уж взбудораженной была Галка.

Уверять подругу, что та и так хороша, румяная от предвкушения, было бесполезно. Галка просто не верила в то, что кому-то может понравиться невысокая полноватая «разведенка». Скрывала и возраст, и вес, и прошлое, а на свидания ходила в полном боевом раскрасе, пугая особо слабонервных хищным макияжем.

– Хорошо, – сказала Морген. – Только давай в сестринскую.

В узкой сестринской она вымыла руки, усадила Галку на стул и сосредоточилась.

Галка закрыла глаза и старалась не хихикать от щекотки: Морген водила по ее лицу и волосам руками, едва-едва касаясь. Слабые уколы, словно от статического электричества, заставляли Галку ежиться.

Наведенное очарование было сродни искусному макияжу: простая, но в то же время одна из древнейших магий, используемых женщинами.

Морген, задумавшись о своем, привычно запускала узлы чар, привязывая их к волосам и лицу подруги.

– Ой, девчонки, балуетесь, – неодобрительно проворчала санитарка, заходя переодеться.

– Да ладно вам, Альбина, – сказала Морген. – Кто из нас этим не увлекался.

– В наше время наведенное очарование было под запретом, – вздохнула санитарка. – Мы так разве что, понемножку. Хотя смысл-то какой? Любой маг эту рябь разглядит.