Бульвар Постышева

— Хорошо. Тогда слушай. Только, серьезно — серьезно рассказать тебе хочу свои наблюдения.

— Хорошо. Я — серьёзно. Рассказывай.

Пару секунд Архип думал с чего начать и начал с вопроса.

— Ты знаешь, что человек на восемьдесят, кажется, процентов состоит из воды?

— Да, чего-то слышала, — Юлька и не подумал открыть глаза.

— Может, на девяносто. Или семьдесят. Не помню. Не важно. Главное, что много — большая часть организма — вода.

— Ну, и что?

— И то. Как бы тебе понятно объяснить? Вот, смотри, — Архип привстал, — мы думаем, что это мы живем. Ага — как бы ни так!

— Что, как бы ни так? — Юлька открыла глаза.

Архип уже начал ходить взад-вперед перед ней, читая свою «лекцию». Как попугай. На его лице было видно, что он пытается подобрать слова, чтобы ей понятно объяснить. Доктор-лектор, вашу маму!

— Да, конечно, — продолжал он. — Мы, вроде, сами живем, работаем, суетимся, ругаемся, грустим, веселимся, строим планы… Всё это так, конечно, но есть одна маленькая деталь. Совсем незаметная, о ней до поры и не думаешь, пока не приспичит. Это то, что мы состоим из миллионов клеток, клеточек, которые, тоже живут, и живут, чтоб им не ладно (точнее, чтобы ладно) было, сами по себе, не зависимо от нас, от наших желаний, внутри нас. Живут, живут, развиваются. Сходятся, делятся, умножаются, отмирают, рождаются снова, снова живут. А мы, ни сном, ни духом про них, про их жизнь. Наше тело, моё тело — это даже не оболочка, это, скорее, самостоятельный организм, который живет параллельно мне, и ему, честно говоря, на меня-то плевать. Я, кое-как, могу им, конечно, ещё управлять: захотел — руку поднял, захотел — присел, захотел — побежал. Но и это хотенье и способность со временем мне не удастся, если постарею. Пока молодой, и клетки моего организма ещё молодые, они готовы выполнять мои повеления, да и то не все. Я же не могу стать чемпионом мира по плаванию, скажем, Мне их натренировать надо, заставить подчиняться мне. А они этого сами не хотят. Хотят, чтобы я попотел, заставляя их слушаться. Да и то, мне, скорее всего, это не удастся, если они более хилые, чем у какого-нибудь парня из Австралии, допустим. Вот и получается, что я управляю только теми клетками, которые меня ещё слушаются и которые способны хоть что-то выполнять.

Архип остановился, перевел дух, посмотрел, слушает ли его Юлька.

Та внимательно слушала.

Тогда он продолжил.

— Но и это ещё только цветочки. Внутри у меня, и у тебя, у всех — ещё, так называемая, своя биологическая среда. То есть, куча бацилл, всяких палочек, туфелек, всякой гадости, которые, вообще, живут паразитами за мой счет. Это, как раз, та зараза, которая разбухает, шибуршится, выпуская газы, когда человек уже утонул и абсолютный труппо. А они живут — и до, и после, и во время. Параллельно с нами живут, параллельно с тобой и со мной. И сейчас они в нас и живут, сукины дети! Я что-то съел, они набросились и пожирают это, как гиены. Я что-то выпил — они уже тут, как тут. А если я долго не ем и не пью — они колотятся, стучатся, зовут, требуют: «Пей, гад, жри, а то нам нечего жрать и пить!» Приходится их слушать. А то они меня изнутри загрызут, и я кони двину. Короче, все ни так-то просто. Я — ни я, ты — ни ты. Только мозги наши ещё как-то принадлежат нам, да и то, если выключателем тебе по башке не саданули. Одни расстройства! Постоянно беречься надо! Я вот сейчас курю, подкидываю им никотинчика, а то ведь они уже достали: «Давай курева, Архип, давай, кури, сволочь, — курить охота!»

И Архип смачно и глубоко затянулся.

— Вода-то здесь причем? — спросила Юля.

— Подожди, не перебивай, — Архип всё ещё растягивал сигарету, — не сбивай с мысли. Вода? Вода — вот, причем. Если мы на восемьдесят или семьдесят, там, процентов состоим из воды, значит эта сволота-бактерии, и все эти миллионы клеток, тоже живет в воде. Вся вода, в сущности, и состоит из этих бактерий и клеток. Формула Н₂О — упрощенный вариант для простаков и химиков, чтобы было, как её обозначать и записывать. Миллионы, миллиарды живых клеток и бактерий разных — вот что такое вода! Попробуй-ка денек не попить — они тебя жечь изнутри будут: «Воды, сестра, воды!» А «Вода — это Жизнь! Бережно расходуйте её. Утечка воды учитывается водомером!» Так было написано на четырнадцатом доме нашего Бульвара, когда четырнадцатый дом боролся за право гордо носить звание дома образцового содержания. Что за водомер, правда, никто не имел понятия. А вот то, что вода — Жизнь — это справедливо, мне кажется. Нам же известно, что жизнь на Земле зародилась в воде, в недрах мирового Океана. Правильно? Правильно! Следовательно, вода дала жизнь множеству организмов, или пусть даже хотя бы одному. Значит, вода способна давать жизнь, то есть, родить, рожать, размножаться. Значит, она, видимо, Живая! Понимаешь? Живая вода, как в сказке, живой организм, или субстанция, если хочешь. Может быть, она способна видеть, слышать, чувствовать. Чувствовать-то она точно способна.

— Как это?