Булгаков и Лаппа

— Я? Панику? Вы меня понять не хотите. Жертва это, а не сражение. Мальчишки против армии! Но лично я уже решил: как бы там ни было, завтра иду в этот самый дивизион и запишусь врачом. Врачом не возьмут, пойду рядовым.

— Правильно! — Карась стукнул по столу.

— Завтра пойдем все вместе, — решил вспыхнувший пятнистым румянцем Сынгаевский, — вся Алексеевская императорская гимназия. Ура!

Ночевали у Булгаковых и чуть свет пошли в штабы дивизиона. До захвата города Петлюрой оставалось чуть больше сорока часов. И никто еще не знал, что позорно бежал под покровом ночи гетман, бросив обреченный город.

Что произошло дальше, с потрясающей трагической силой и магией личного присутствия изображено в романе «Белая гвардия».

Гетман и его штаб тайно скрылись под покровом ночи, бросив в городе один на один с несметным воинством Петлюры горстку юнкеров и спешно вооруженных гимназистов. На заснеженных пустых улицах пытались удержать эти юные смертники, возглавляемые отважными офицерами, мощную конницу Петлюры. Поняв, что их предали, бросили на произвол судьбы, храбрый Най-Турс приказал юнкерам немедля сорвать погоны и разойтись по домам. Он и Николка остались на улице прикрывать отступающих мальчишек.

А в Алексеевской гимназии собрались поднятые по тревоге и спешно вооруженные гимназисты. Впервые взявшие в руки винтовки, они должны защищать город. Полковник Малышев, узнав о побеге гетмана, приказывает дивизиону разойтись.

«— Господин полковник, разрешите поджечь здание гимназии? — светло глядя на полковника, сказал Мышлаевский.

— Не разрешаю, — вежливо и спокойно ответил ему Малышев.

— Господин полковник, — задушевно сказал Мышлаевский, — Петлюре достанется цейгауз, орудия и главное, — Мышлаевский указал рукой в дверь, где в вестибюле над пролетом виднелась голова Александра (на парадном портрете Александра Первого. — Л.Б.).

Малышев повернулся к Мышлаевскому, глядя на него внимательно, сказал следующее:

— Господин поручик, Петлюре через три часа достанутся сотни живых людей, и единственно, о чем я жалею, что ценой своей жизни и даже вашей, еще более дорогой, конечно, их гибели приостановить не могу. О портретах, пушках и винтовках попрошу вас более со мной не говорить».

По сюжету романа Алексей Турбин, не получивший предупреждения о предательстве гетмана, попадает под пули петлюровцев. Его ранение, побег, чудесное спасение загадочной черноглазой Юлией — печально-романтическая ветвь сюжета, сплетенного из элементов личных впечатлений и великолепного живого вымысла.

На самом деле было так. Как и решили, Сынгаевский, Карась, Николка и Михаил рано утром отправились записываться в армию. В полдень Михаил вернулся домой на извозчике и сквозь зубы бросил:

— Все кончено — Петлюра в городе.

8

Петлюра — ужас Киева! Это погромы жидов и русских, грабежи, расстрелы, демобилизация.

Вскоре петлюровцы пришли за доктором Булгаковым и увели с собой. В доме никого не было, пришлось оставить Тасе записку: «Приходи к мосту на Подоле, принеси вещи, сигареты, еду».

Чуть свет Тася была в указанном месте. Истоптанный, унавоженный конницей снег с пятнами крови. Сумятица, выстрелы, обрывки смачных украинских ругательств. Михаил сидел на коне, на рукаве синяя перевязь с красным крестом, занесенный метелью башлык. Склонившись к Тасе, он зашептал:

— Ночью петлюровцы наверняка драпать начнут. По этому мосту на Слободку отходить будут. Красные напирают.

— А ты как же, если красные? Ты ж их больше всех боишься. — Держась за подпругу, Тася смотрела снизу в лицо мужа и видела в нем страшную, окаменелую отстраненность человека, осознавшего неминуемую гибель.

В тот день Михаил решил про себя — пан или пропал. Он далеко не был уверен, что останется жив.

И не мог предположить, какие потрясения ожидают его страшной морозной ночью.

Позже Булгаков неоднократно описывал эпизод побега и главный ужас — убийство человека, свидетелем которого он стал. Ближе всего к реальности все это выписано в эпизоде с доктором Бакалейниковым (из неоконченного романа «Алый мах»).

«…В темноте в рядах петлюровцев началось смятение, в панике осатанелые вожаки секли и стреляли кого попало. Толпа прижала доктора к парапету моста.

Гнилое дерево лопнуло, и доктор Бакалейников, вскрикнув жалобно, упал как куль с овсом с моста, два раза стукнул маузер, забушевал гул и топот. А выше этажом — бархатная, божественная ночь в алмазных брызгах… К дрожащим звездам доктор обратил свое лицо с белоснежными мохнатыми ресницами и звездам же и начал свою речь, выплевывая снег изо рта:

— Я дурак, я жалкая сволочь… Дураков надо учить, так мне и надо.

Вот он город — тут! Горит на горах за рекой Владимирский крест, а в небе лежит фосфорический, бледный отсвет фонарей.