Бульдог

— Ах вот как! Мои, значит!? — Возмущенно оборвала брата девушка. — Тебе опять напомнить чье это имение? Да мое там только то, что ты посчитаешь нужным дать в приданное.

— Господи, ну в кого ты такая уродилась? И батюшка, и матушка были спокойными и степенными, ты же подобна вьюге или взорвавшемуся пороху.

— Иван!

— Анна! Не смей перечить старшему брату.

— Вань, ну зачем ты. Такой хороший вечер. А ты.

— Аннечка, я всего лишь хотел тебя предостеречь от противозаконных действий. Пойми, нынче на престоле государь ничуть не менее жесткий, чем был Петр Великий. Да, пока еще молод, да не рубит топором бороды. Но поверь, он о себе еще заявит. Ты же начав с мелочей, можешь войти во вкус, а тогда.

— Да чего такого я делаю-то? Подумаешь, утаила часть доходов с имения и мануфактуры. Да так все делают.

— Мы не все.

— Мы лучше или хуже. Нет, ну так, чтобы знать.

— Мы Тумановы.

— Звучит. Так ведь Долгоруковы, Голицыны, Меньшиков, куда как значимые фамилии и те не гнушались. А уж о последнем, так и вовсе романы можно писать. Мы рядом с ними всего лишь мелкие замухрышки.

— Так ведь все ответили за свои деяния. И остальные ответят.

— Ага. Эдак, всю Россию матушку на каторгу нужно сослать.

— Аннечка, ну нельзя. Ты разве упомнишь, чтобы я в те дела лез? Нет. Правильно. Но нельзя. МНЕ, никак нельзя.

— И чего в тебе такого особого. А уж во мне и подавно, — недовольно буркнула девушка.

Было с чего расстраиваться. Мануфактура была поставлена еще отцом. Причем устроено все было с размахом. Хм. Несколько бестолковым. Но все же производство впечатляло. Работники все были обучены лучшим образом, приглашенным мастером из Англии.

Батюшка специально расстарался, и заманил не абы какого. Тот несколько лет в имении пробыл, получая вдвое против того, что мог сам зарабатывать на своем мастерстве. Но надо признать деньги получал вовсе не зря. За это время он сумел подготовить достойных мастеров.

Достаточно только вспомнить о том, что мануфактура поставляла качественное сукно в армию по самым высоким требованиям. Шутка ли, тысяча аршин с каждого стана, а их в светлицах сорок. Правда цена у комиссаров армейских не разгуляешься, всего-то по рублю за аршин. Однако, старый князь почитал себя патриотом России, а потому честно отмерял каждый год по сорок тысяч аршин, да еще и десятину с дохода платил.

И это при том, что купцы за его сукно давали по полтора рубля. Скрипели, кряхтели, чесали бороды, но неизменно лезли в мошну. Потому как качество было отменным, не то что для армии сгодится, но и гражданское платье сшить не зазорно. Батюшку даже выделили. Император пожаловал грамоту поставщика двора.

Вскорости князь скончался. Ивана в имение было не дозваться. Вот Анна и взвалила на себя заботу о мануфактуре и хозяйстве. Нельзя сказать, что те заботы были ей в тягость. Как бы не так. Заниматься мануфактурой ей нравилось настолько, что она разве только не ночевала в светлицах. К тому же, не стесняясь запачкаться, за эти годы она овладела всеми потребными для производства сукна специальностями.

Иван по первости почти и не выезжал из имения. Но убедившись, что младшая сестренка вполне со всем управляется, опять умчался по своим делам. Поняв, что своим усердием, она сама же и впрягла себя в ярмо, Анна решительно взялась за работу.

Первым ее шагом было то, что в амбарах появилась шерсть более худшего качества. Нет, выделка продолжала оставаться на высоте. Не хватало еще приучать работников к работе спустя рукава. Но ввиду худости исходного материала, качество все же выходило не то. К тому же, она всячески старалась продемонстрировать бестолковость нового хозяина мануфактуры.

Как следствие, ей удалось снизить обязательные поставки для армии вдвое. К сожалению ниже уже никак, пятьсот аршин со стана в год, это был предел. Но она была рада и тому. Тем более теперь ее сукно и впрямь соответствовало цене предлагаемой казной.

Как следствие, по учетам мануфактур–коллегии все было в полном порядке. Разве только немного снизилась производительность и качество. Впрочем, последнее оставалось вполне удовлетворительным. Понизилась и цена товара отпускаемого купцам, о чем свидетельствовали купчии. В результате снизилась и десятина, отчисляемая в казну.

На деле же все было как раз иначе. Выделав сукно для отправки в армейские магазины, мануфактура приступала к выработке другого, из более лучшей шерсти. Иными словами, производство осталось на прежнем уровне, словно князь и не умирал, а по прежнему продолжал управлять своим детищем.

Купцы было заупрямились. Виданое ли дело, отписывать купчую на рубль за аршин, платить полтора, да еще и товара вывозить чуть не втрое против прежнего. По нынешним временам боязно. Однако девушка была неумолима. Либо так, либо никак. Вот вам бог, а вот порог, господа торговый люд.