Читаем Булавин полностью

Царь дает приказ о жестокой и беспощадной расправе с булавинцами, распоряжается пройти огнем и мечом по всем местам Войска Донского, которые охвачены восстанием. Говорит об этом так, как говорил и действовал за десять лет до этого в Москве, в дни страшного стрелецкого розыска. В указе нет ни слова, ни намека на особое положение Войска Донского, его старинные права и привилегии, как будто речь идет о какой-либо внутренней российской губернии или уезде. Донские казаки для царя — всего только «воры», «бунтовщики», которых нужно рубить, колесовать, сажать на кол; они сарынь, которую, как и стрельцов-мятежников, можно унять только беспощадной жестокостью. Недаром царь вспоминает князя Юрия Алексеевича Долгорукого — кровавого и беспощадного душителя разинского восстания. Этот палач в одной своей ставке — Арзамасе — замучил более 10 тысяч повстанцев; а всего в ходе подавления крестьянской войны погибло до ста тысяч ее участников. Подобный пример и вдохновляет Петра с его помощниками, они берут на вооружение кровавые методы своих предшественников.

Долгорукий, отозванный с фронта, прибыл в Москву недели две спустя после царского указа. Столько же ему потребовалось, чтобы добраться из второй столицы до Воронежа. За это время, с середины апреля до середины мая, произошло немало событий. С одной стороны, Булавин разбил Максимова, взял Черкасск и казнил старшину, стал войсковым атаманом; восстание быстро расширяется, булавинцы одерживают победы на западном и восточном театрах военных действий. С другой, каратели постепенно стягивают силы, одерживают первые победы над повстанцами (два поражения Хохлача и др.) . По расчетам Петра, Долгорукий получил достаточно войск, чтобы выступить против восставших:

— Будет наших около 7000, с которыми безопасно поступать возможно.

Светлейший князь Меншиков послал к Козлову и Тамбову 1100 конников полковника Яковлева. Но и этот полк, как и полк Е. Гулица, и московские царедворцы, шли медленно; Волконский из Козлова снова и снова напоминает, жалуется на малолюдство, на плохие «ведомости», которые он получает и «по которым значит весьма, кроме худости, добра ждать нечего, естьли оплошиться и запустить вдаль». Просит у Меншикова ускорить высылку полков из Москвы, прислать еще Ярославский полк. Бояре торопят московских царедворцев, полк фон Делдина (Фалделдина) из Вязьмы, сообщают Войску Донскому о посылке В. В. Долгорукого — «вышнего командира», которому все обязаны подчиняться.

Долгорукий, еще выезжая из Невеля в Москву, писал Петру, что по его указу ему надлежит «немедленно, прося у бога милости, как возможно скоряя, тушить, чтоб тот проклятой огонь больши не разгорался». Запало ему в душу и наставление царя о его старшем родиче:

— В письме, государь, написано ко мне, чтобы мне выписать ис книг князь Юрья Алексеевича. И мне, государь, и бес книг памятно; ежели бог милость свою даст, то буду больше делать с примеру князь Юрья Алексеевича, а нежели Шеина, о чем от вашего величества наслышался.

Майор собирается полностью следовать царскому указу и совету, «примеру» князя-вешателя, погибшего от рук восставших еще при восшествии Петра на престол. Весьма любопытно упоминание о боярине Шеине, о котором, как говорит Долгорукий, не раз ему рассказывал царь. Шеин во время поездки Петра в Западную Европу («Великое посольство») подавлял восстание четырех московских стрелецких полков — разбил их под Истрой, у стен Новоиерусалимского Воскресенского монастыря, взял большинство повстанцев в плен. Провел следствие, после которого повесили 140 человек, около двух тысяч разослал в ссылки по разным городам. Петр, срочно вернувшийся из Вены, остался очень недоволен розыском Шеина и начал новый, жестокий и кровавый, — около 1200 бунтарей-стрельцов стали жертвами необузданного царского гнева и произвола.

Как повстанцы из поколения в поколение передавали друг другу эстафету борьбы с угнетателями, так и каратели передавали свою эстафету пыток и казней повстанцев. Об этом же говорит и ответ Долгорукого-младшего на царскую шутку:

— В цыдулке, государь, ко мне написано, что Ваше величество опасаешься, чтобы я Булавину за ево ко мне дружбу понаровки какой не учинил. Истинно, государь, доношу Вашему величеству: сколько возможно, за его к себе дружбу платить ему буду.

Какую «дружбу» Булавина к майору Долгорукому имеет в виду царь? Несомненно, Петр в такой своеобразной форме напоминает князю об убийстве Булавиным его брата. А тот обещает за то отплатить мятежному атаману самым беспощадным образом. Царь и князь, обмениваясь подобными шутками, понимали друг друга с полуслова: нужно карать, жечь, рубить и вешать без всякой милости. Это и жаждал осуществлять Долгорукий, приближаясь к району восстания.

Булавин в это время шел вниз по Дону, разгромил войско Лукьяна Максимова. Движение ширилось. Волконский шлет панические письма:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии