Булавин (1-2)

  После слов Банникова спорили долго, около часу, и пару раз, дело чуть было до драки не дошло. В итоге общего голосования, в котором приняло участие сто семь человек, было решено следующее. Война продолжается. Основная цель кампании 1708-го, захват Азова и Таганрога, удержание занятых позиций, укрепление военно-экономической мощи Войска Донского и рейдовые операции на Саратов-Сызрань и Тамбов-Козлов.

  С основным делом покончили, и сразу же перешли к другим, не менее важным.

  Первый вопрос провозгласил войсковой писарь, который предложил на основе Войскового Розыска создать Донскую Тайную Канцелярию. Одобрили большинством голосов с очень небольшим перевесом, и начальником этой организации, на которую Войско должно теперь официально выделять денежные средства, как и ожидалось, стал полковник Лоскут.

  За второй вопрос в повестке дня выступил Кондрат:

  - Атаманы, все вы знаете, что произошло в Раздорской, - собравшиеся одобрительно загудели, а отец продолжил: - Кровь народа русского, тяжким грехом на меня ляжет, но выхода иного не было, пришлось убивать одних, дабы жили другие. Так вот, я предлагаю избирать из атаманов общевойскового Судью Чести, которому надо дать право карать и миловать смутьянов, против казацких законов выступающих, да иметь при себе особо верных и честных казаков в количестве одной сотни. Именно этот человек будет отвечать за внутренний порядок на территории Войска там, где с этим не справляется городской или станичный атаман. На должность эту, я предлагаю присутствующего здесь Некрасова Игната.

  Как и ожидалось, предложение было одобрено почти единогласно, и так кузнец Голубовского городка, общеизвестный правдолюбец и просто авторитетный человек Некрасов Игнат, стал первым Судьей Чести на Дону.

  Третий вопрос, поставленный на обсуждение атаманов и полковников был выдвинут донскими старшинами, так как для них он наиболее интересен и важен. Влиятельные старожилы потребовали учредить отдельную должность войскового казначея. На данный момент казачьей казной заведовали войсковой писарь и войсковой атаман, и пока в ней было негусто, ни у кого нареканий по денежным средствам не возникало. Однако во время осенне-зимней военной кампании были добыты немалые суммы денег и ценностей. Тут тебе и Воронеж, и Царицын с Камышиным, и товары царских купцов, и конные заводы, и казна коммерческих кумпанств и боярские сокровищницы, и как немаловажный довесок церковные рублики. И вот, дабы быть уверенными в том, что деньги и богатства не идут налево, и требовалась должность войскового казначея, который будет держать прибытки, расходы и растраты Войска на контроле, и всегда сможет отчитаться перед сходом.

  Кого же назначить, спорили не долго. Отец и Лоскут, переглянувшись, согласились на кандидатуру дядьки Акима Булавина. Он для всех свой и хозяин рачительный, ему все доверяют, и при этом Аким всегда сам по себе.

  На этом, вроде бы все. Вопросы, которые выставлялись на обсуждение, закончились. Пора бы расходиться. Но нет, не все так просто. Многие командиры прибыли на сход только что, и они имели свои вопросы к атаману, к полковнику Лоскуту и к обществу. Было их, таких вопросов, около тридцати, в основном мелочь, которую можно решить в рабочем порядке. А важных и серьезных вопросов имелось всего три.

  Сначала выступил Лукьян Хохол, которого интересовало, почему он не может как прежде, сам дуванить добычу, захваченную его войсками, и отец ответил ему в том духе, что деньги и добыча общие, а не какой-то отдельной армии или отряда. Лукьяна такой расклад не устроил, и было заметно, что он им недоволен. Однако на людях он с Кондратом спорить не стал, и это правильно.

  Потом, был вопрос в середине, от одного пожилого стрельца, который приехал из Астрахани и представился выборным командиром полка Кадочниковым. Его интересовал вопрос Черного Яра, захваченного армией Лукьяна Хохла. Он просил отдать этот укрепленный городок астраханцам и хотел получить помощь казаков для захвата Красного Яра и Гурьева. Кроме того, астраханцы желали подписать с нами договор о мире, сотрудничестве, торговле и взаимопомощи, и для того Дон должен был выслать к ним своих послов.

  Сход проголосовал без прений и дополнительных обсуждений. В помощь астраханцам выделялись сотни яицких казаков. Черный Яр переходил к Астраханской республике, именно так пока называлось государственное образование на берегах Каспийского моря, а зимовая станица, то есть посольство, должно было отправиться в Астрахань через пару дней.

  Ну, и третий вопрос, прозвучавший самым последним. Его задал Василий Фролов, массивный полноватый мужчина лет сорока пяти:

  - Кондрат, а почему про кабардинцев ничего не сказал?

  Войсковой атаман недовольно поморщился, атаманы зашумели, мол, от них что-то важное скрыли, но отец успокаивающе махнул рукой и ответил:

  - Василий, что нам Кабарда, когда о себе подумать надо? Не до них сейчас. Твой резон ясен, у тебя с ними торговля, а нам за это своих казаков в бой вести интереса нет.

  - А ты все же скажи, про что с горцами разговаривал, - настаивал Фролов.