Булавин (1-2)

  - Именно, Кондрат. Это царю, горцы могут про свои обиды писать, и он вас давить будет, а с султаном не забалуешь. Прибывает посол с гор жаловаться, а ему первый вопрос. Ты подданный султана? Нет. Следом второй вопрос. Фирман имеешь? Нет. Вы платите нам дань? Нет. Тогда пошел вон, пока тебе на галеру к веслу не приковали.

  - Да. Османы своих воинов в обиду не дают, но я к ним только в самом крайнем случае, когда никаких шансов на победу не останется, отойду.

  - Тебя никто и не уговаривает. Ты сам себе судьбу выбрал.

  Кондрат встал, выглянул на площадь и спросил Петра:

  - Пойдем посмотрим джигитов, которых ты привел?

  - Давай.

  Петр Булавин и его жена встали вслед за войсковым атаманом и отправились на площадь. Меня с собой не позвали, а я и не напрашивался, и вернулся к своему труду. Руки делали привычную работу, чистили бумагу с пергаментами, и вытряхивали из них пыль, а голова тем временем размышляла о том, как же образовались первые общины кубанских казаков, про которые в будущем так мало известно.

  Одиночки и изгои среди казаков, что донских, что запорожских, что терских, были всегда, и такие часто уходили к туркам на службу. И так было до тех пор, пока на Украине не случилось выступление гетмана Дорошенко, который враждовал с Москвой и мечтал о независимом государстве. В борьбе украинцы потерпели поражение. Сам гетман выкрутился и смог с царем договориться, даже воеводой провинциального города стал, а вот многие его верные соратники были вынуждены бежать, и часть из них осела на Кубани. Затем случилось восстание Разина, и тогда, после его разгрома, не один-два человека к закубанцам ушли, а сотни семей. Османы беженцев прикрыли и царю не выдали, разрешили жить по своей вере и законам, а казаки в свою очередь, как элитная воинская часть, следили за порядком в пределах Кубани и Темрюка. Возникли первые поселения вдоль Кубани и в предгорьях Кавказа, и кто был врагом московских царей, тот всегда мог найти в них убежище и приют.

  Позже, в реальности Богданова, туда же, под предводительством Игната Некрасова, ушли и разбитые булавинцы, которые сначала поселились в городке Ачуев, а затем основали Голубинск и Чирянск, дотла сожженные во времена царицы Екатерины. Хочется верить, что в этот раз ничего подобного не произойдет. Был бы верующим, помолился за это дело.

  В коридоре я услышал голоса и выглянул из комнаты, где находился. Здесь были отец, дядька и его жена-красавица. Кондрат меня заметил и позвал:

  - Заканчивай работу Никифор. У нас гости. Пошли домой. Галина, наверняка, уже обед приготовила.

  - Сейчас.

  Захлопнув окно на площадь, закрыл сундуки с документами, вышел из комнаты, запер дверь, а ключи сдал Василю Чермному, который сегодня был вроде дежурного адъютанта при полковнике Лоскуте. Рабочий день окончен, и меня ждет семейный ужин с интересными историями много повидавшего в своей непростой жизни дядьки Петра.

Войско Донское. Река Сал. 20.09.1707.

  В темнеющее вечернее небо, наполненное шумом ставки хана, поднимались белесые клубы дыма от костров, на которых кочевники готовили свою незатейливую пищу. Отблески закатного солнца еще обогревали землю и связывали все живое солнечными нитями, но ночь была уже близка. Мальчишки-пастухи прогнали мимо юрт стадо коров и, пронося запах пота, шерсти и молока, капающего мелкими белыми капельками наземь, кормилицы людей, сыто отдуваясь, спустились к близкому водопою.

  Этой осенью хан всех "царских" калмыков Аюка, со всей своей ордой кочевал по реке Сал. Сотни лет эти места были владениями донских казаков. Но личный посланник царя Петра привез верному хану грамоту, и подтвердил слова Петра Романова о том, что отныне, Сальская степь, река Сал с притоками и озеро Маныч-Гудило отдаются во владение Аюке и всему его роду. Кроме того, было сказано, что в случае спора с казаками, Москва всегда встанет на сторону калмыков.

  Престарелый хан был доволен. Места здесь благодатные и привольные, а после Азовского похода еще и спокойные. Правда, закубанцы всегда налететь могут, но после того как турки отступили и они присмирели. То ли дело за Волгой, где Аюка родился и раньше кочевал. Там все время война и опасность подстерегает степняка постоянно. За каждое пастбище и водопой, с такими же вольными ханами, как и он, биться приходилось.

  Аюка вышел из шатра и осмотрел свое родовое кочевье. Наступал еще один вечер его жизни и по всей выгоревшей под осенним солнцем и вытоптанной конями степи, зажигались сотни костров. День был необычный. Глава царских калмыков женил своего сына Нимгира. Младший давно уже успел прославиться как лихой наездник, а на праздничных скачках, которые состоялись в полдень, как и ожидалось, был первым. Хан улыбнулся и подумал о том, что в будущем из Нимгира выйдет хороший воин и военачальник. А его будущая жена - Кермен, дочка знатного мурзы, будет ему подстать, ловкая, красивая и хозяйственная.