Булавин (1-2)

  Он вспомнил свою юность, когда совсем еще мальчишкой, пошел в свой первый поход на эфталитов. Сколько же времени с той поры утекло? Пятьдесят лет без малого. Потом была война против абаров в Джунгарии, которых он разбил, и с разрешения отца, великого Истеми, правил ими. Затем большой поход к реке Итиль, которую многие называют Волга. Эх, славные годы были, и великие подвиги совершались воинами-бури во имя своих богов под знаменем золотой волчьей головы. Тогда он был молод, силен, крепок и яростен в битвах, где уподоблялся предку-волку, но неразумен. Все минуло, ушло, и теперь его слава тает как дым над степными кострами.

  Прошли годы, умер каган Истеми, и он, став ханом, возглавил всю западную часть каганата тюрок. Годы мира после смерти отца длились недолго и, почувствовав свою силу, враги перешли в наступление. Первыми ударили византийцы, и он схватился с ними, но тут же нанесли свой удар китайцы и, пришлось, бросив все, отправляться на восток. Враги внешние никогда не страшили его, как и любого истинного воина из рода Волка. Но нашлись предатели среди своих, которые растаскивали каганат на куски, рвали его как шелудивые шакалы на части, ослабляли его, и вот с ними-то, пришлось повозиться. Десять лет он потратил на то, чтобы задавить всех других ханов, шел на поклон к Суйскому императору, унижался, лгал, убивал тех, кто близок ему по крови, и все же победил.

  Кара-Чурин стал каганом и, окинув оком свое государство, понял, что, победив, он проиграл. Воины, на которых он мог положиться в битвах, погибли. Молодняк еще не подрос, а без верной и грозной силы воинов-бури ему не выстоять. Так оно и случилось. В этом году вспыхнуло восстание давно покоренного племени телесцев, и они наголову разгромили верного ему Нили-хана. К ним присоединяются другие народы, и среди них главные, татабы. Границы открыты, иноземцы посылают восставшим помощь деньгами и бойцами, и всех кто принадлежит к славному царскому роду Ашина, убивают. И даже если каганат выстоит, то никогда уже не станет прежним, а значит, он, Кара-Чурин Тюрк потерпел поражение, и ничего не изменить, так как смерть близка, и ее осторожные шаги уже слышны ему.

  - Кхм

  За кошмой, закрывающей вход, прерывая размышления хана, раздался предупредительный звук, и хан, перестав пить кумыс, спросил:

  - Кто там?

  - Это я, повелитель. - В юрту просунулась светловолосая и голубоглазая голова, с лицом испещренным шрамами, принадлежащая командиру гвардейцев джабгу Шету Ирбису. - Прибыл гонец от горы Актаг.

  Священная гора Актаг, ставка кагана всех тюрок, место, где решались наиболее важные вопросы в жизни каганата, и до недавнего времени, постоянное местопребывание Кара-Чурина. Бывший каган взмахнул рукой, и устало произнес:

  - Зови гонца.

  В юрту вошел запыленный дальней дорогой гонец, средних лет скуластый бритоголовый мужчина, в обычной степной одежде, стеганом халате с кожаным ремнем-опояской. Позади него встали два гвардейца, как на подбор, стройные и высокорослые, братья Иннай и Шибир, дальние родичи хана по клану. Гонец рухнул на войлок и, стоя на коленях, начал:

  - Великий хан Кара-Чурин Тюрк, я всего лишь голос курултая, и говорю не свои слова. Не вели меня казнить.

  - Говори, - хан милостиво опустил голову. - Мы блюдем старые обычаи, которые наши предки некогда принесли в эти дикие степи.

  - На горе Актаг прошел курултай, на котором было решено, что ты не настоящий каган. Тебе отказано во власти всеми присутствующими на курултае князьями, тарханами, вождями, ханами, шадами и этельберами. Новым каганом выбран Жангар, вернувшийся из изгнания с сильным китайским войском. Для того чтобы покинуть владения каганата сроку тебе неделя, а иначе, смерть. Однако ты можешь остаться на месте, если отдашь на общее хранение представителей всех племен свои родовые реликвии и признаешь власть твоего родича Жангара, который будет править степью под покровительством великого китайского императора.

  Гонец приник к войлоку и, не поднимая взгляда, ожидал своей участи и ответа. Как говорится, обычай обычаем, но за дурные вести, не смотря на обещание, Кара-Чурин мог запросто приказать своим гвардейцам переломить гонцу позвоночник. Однако хан только громко рассмеялся.

  - Ты можешь идти, гонец, - успокоившись, произнес хан. - И передай предателю своего народа Жангару, что он не получит ничего. И, еще скажи, что он недолго будет править, и смерть его будет страшна. Я знаю это, ибо вижу его судьбу.

  Гонца увели, гвардейцы вышли, а хан, снова задумался, принял какое-то непростое для себя решение, поморщился и выкрикнул:

  - Шету!

  - Да, мой хан.

  В юрту вновь проникла голова командира бури.

  - Позови шамана Кубрата, моего сына Колюг-Сибира и сам приходи. Я оглашу мою волю.

  - Повелитель, - Шету прижал ладонь правой руки к сердцу и поклонился. - Твой сын Колюг-Сибир покинул ставку.

  - Давно?

  - В полдень.

  - Куда он направился?

  - На Алтай, к племенам дулу, родственникам его матери. Он желает собрать армию и разгромить Жангара.

  - Дурак. Предателя разбить можно, а на троне усидеть, пожалуй, что и нет. Зови шамана.