Булат

Вели себя подростки странно. Они замерли с опущенными плечами, втянув головы в плечи и неопределенно поглядывая друг на друга из-под полуприкрытых ресниц. Ждут, кто первый начнет? Или еще что? Обидел кто кого или просто попросить хотят чего? Поди разбери. Ну, хватит на сегодня, да и селянам нельзя давать понять, что в их делах он ничего не смыслит.

Афанасий сделал отгоняющий жест рукой. Был бы он князем тверским или московским, из-за его спины тотчас выскочили бы дружинники и взашей погнали смердов. Тут же никто даже не шелохнулся помочь. Но подростки, кажется, все поняли сами. Они повернулись и без разговоров затерялись в толпе.

Да, утер Афанасий обильный пот, больше ему править не хотелось. Ну их, дикарей этих, с их непонятными бедами. И Эфиопию эту. И княжение. Домой хочется. Пора мореходов разыскивать, кто в живых остался, а то вроде и костяков свежих на пирамиде из кольев прибавилось. И деру отсюда, деру. А чтоб не поняли дикари ничего допрежь срока, что-то вроде княжеского выезда устроить надо.

Горделиво задрав подбородок, Афанасий сошел с крыльца и не торопясь направил стопы за дворец. Барабанщики, мальчишки с зонтиками и опахалами, девицы с кувшинами да полотенцами, телохранители с копьями наперевес, чтоб жители не подступали слишком близко, выстроились за ним в подобие журавлиного клина. Двинулись следом.

Так… Сначала к запрудам, на речушке поставленным, там они рыбу ловят, рассудил Афанасий, он их еще вчера приметил.

Рыболовство тут было делом не самым безопасным, если судить по тварям, что плескались в ручье, когда он проходил испытание. Такие руку могли запросто отхватить, а если в озерцо упадешь, так и загрызть вовсе.

Под перестук барабанов процессия спустилась в долину. У затонов копошились люди. Несколько деревенских с большими палками и копьями следили за тем, как они бьют острогами рыб, а другие кидают их в плетеные корзины, – чернокожие из соседних поселений, судя по одежде и нанесенной на лица краске. И два морехода из команды корабля. Оборванные, бледные, но живые.

Заметив приближение Афанасия, охранники засуетились. Стали чаще покалывать рабочих остриями копий и вытягивать по спине палками.

Афанасий прибавил шаг. За ним засеменили мальчишки и девицы. Телохранители рассыпались по сторонам, их босые ноги зачавкали по пропитанной водой земле, утопая чуть не по щиколотку. Барабанщики же остались на сухом и сбились в кучу. Двое вообще умолкли, передыхая.

Один из мореходов, закидывая в корзину мясистую трепещущую рыбину, поднял взгляд и узнал Афанасия. От удивления глаза его выкатились, рот открылся, руки остановились. Один из охранителей подскочил, замахнулся палкой.

– Стой! – рявкнул купец на фарси.

Тот не понял, что сказал новый повелитель, но смысл его выкрика уловил верно. Опустил палку. Отошел на два шага. Другие пленники тоже закончили работу, уставившись на Афанасия. Телохранители приблизились, шлепая по грязи.

– Как вы тут? – спросил купец у морехода.

– Да как? Не сладко в полоне. Работаем, вот, – он обвел рукой корзины с рыбой. – Молим Аллаха, чтоб помог выбраться.

– Считай, услышал тебя Аллах, – сказал Афанасий. – Сейчас пойдем, остальных найдем и к берегу двигаться будем. На корабль, если еще не ушел. А ушел, так без него обойдемся.

– Так кто ж нас отпустит? – удивился мореход.

– Я! – усмехнулся Афанасий. – Вышло так, что я тут у них главным стал. Но это ненадолго, так что надо пользоваться, пока можем. А ты не знаешь, кто-нибудь из команды по-местному разумеет? Ну, из тех, взяли кого?

– Юсуф из Бидара как-то с ними объяснялся, но жив ли он, не ведаю. Я его дня три назад видел, когда на работы разводили.

– Вы не вместе ночуете?

– Нет, – ответил мореход. – Других, может, и вместе держат, а мы тут спим в шалаше, – он мотнул головой в сторону довольно большого сооружения из шестов и пальмовых ветвей. – Сырость кругом. Все рыбой пропахло, сил никаких нет терпеть. Бьют все время почем зря! – вдруг выкрикнул он.

– Успокойся, не время голосить, – осадил его Афанасий, поглядывая на деревенских, недоуменно прислушивающихся к разговору «князя» с рабом. То, что он общается с пленником на незнакомом языке, им явно не нравилось. – Давай, собирайся, и пойдем остальных искать. И ты давай, чего столбом застыл? – бросил Афанасий второму мореходу.

Тот, молодой еще, с пушком вместо бороды и усов, швырнул измазанную кровью острогу под ноги оторопевшему стражнику и кинулся к Афанасию, встал рядом. Потом хотел было вернуться, отвесить чернокожему пинка за все обиды, но мореход постарше удержал его.

Купец поблагодарил его едва заметным кивком головы и двинулся на следующую делянку, где могли оказаться пленные. Все были босиком, подолы замарать не боялись, да и вообще к такому делу были привычные. Журавлиный клин как бы вывернулся внутри себя и начал обратное восхождение на холм.