Буква и цифра

— Таким образом, в моем распоряжении, совершенно независимо от того, пожелаете или нет дать показания вы сами, уже имеются неопровержимые доказательства вашей причастности к нескольким мошенническим схемам, а также к убийству и к покушению на убийство. Как сотрудник органов внутренних дел, думаю, вы отлично понимаете, что для обвинения как минимум по двум весьма неприятным уголовным статьям этого более чем достаточно. И если всю вину по этим статьям вы готовы взять исключительно на себя, я лично буду только рад. Я и без того намучился с этим делом. Чем меньше дополнительной работы, тем быстрее можно будет его закрыть. Главный подозреваемый у меня уже есть, так что…

Говоря это, Лев внимательно смотрел на Крапивина. Выражение его лица ясно показывало, что «лед тронулся». Крапивин ничего не отвечал, но напряженная работа мысли, отражавшаяся на этом лице, свидетельствовала, что он активно обдумывает этот ответ.

— Что именно вас интересует? — наконец спросил он.

— Да практически ничего, — улыбнувшись, ответил Гуров. — Я ведь только что довольно подробно объяснил вам — все необходимая информация у нас уже имеется. Разве что какие-то мелкие детали: кто выкрал из квартиры Тимашова банку с соусом, где содержалось сильнодействующее лекарство, откуда поступала информация, когда вы собирались организовать очередную «подставу», после какого случая вы так тесно подружились с сотрудником полиции Версиловым. То есть это если вы спрашиваете о том, что может заинтересовать меня. Если же говорить о том, что в ваших собственных интересах, то здесь, я думаю, хотя бы отчасти поправить дело может лишь откровенный и подробный рассказ обо всех эпизодах, когда вы подводили под арест своих же коллег. Только полное и безоговорочное сотрудничество со следствием может смягчить вашу участь.

Крапивин, которому, несомненно, и самому не раз приходилось приблизительно в таких же выражениях о «смягчении участи» вынуждать людей действовать в своих интересах, косо ухмыльнулся.

Но сейчас веселого в ситуации было немного, и Гуров посчитал нелишним еще раз об этом напомнить.

— По вашей вине отправлены за решетку фактически невинные люди. Тот же Лиманский, в отношении которого дело было, по сути, сфабриковано, причем явно и неприкрыто. Не слишком ли дорогая цена за успешную карьеру? Или ваш начальник, господин Андросов, привык пользоваться человеческими судьбами как разменной монетой? Что ж, если так, то и ваша собственная судьба навряд ли его сильно обеспокоит. Не думаю, что он со всех ног кинется спасать благородного друга, решившего грудью прикрыть его грязные закулисные махинации. Так что выбор за вами.

Судя по всему, этот трудный выбор Крапивин для себя уже сделал. В выражении его лица уже не было неопределенности, теперь в нем проглядывала решимость и готовность к действию.

— Хорошо, я готов, — твердо произнес он. — Готов сотрудничать. Спрашивайте.

Гуров положил перед собой блокнот Тимашова и, раскрыв его на странице, где был изображена самая первая схема, начал допрос.

После почти трехчасовой беседы ему стали досконально ясны все рычаги и механизмы, которые подпольная банда «карьеристов-мошенников» использовала для обеспечения себе «личного профессионального роста», а заодно и материального благосостояния.

Главарем и идейным вдохновителем ее был Борис Андросов. Именно ему первому в голову пришла «гениальная» идея использовать борьбу с выдуманной коррупцией для продвижения по служебной лестнице.

Вскоре появились и помощники. Друг и коллега Максим Крапивин, с которым Андросов как-то поделился удачной мыслью, полностью поддержал «благое начинание» и предложил конкретные пути для его реализации.

На тот момент у него в разработке находилось дело преподавателя одного из вузов, который на платной основе периодически обеспечивал успешную сдачу сессии нескольким студентам. Преподавателю дали понять, что платная основа успешно применяется и в некоторых других отраслях деятельности. Узнав, о какой сумме идет речь, незадачливый преподаватель явился с ней в кабинет Крапивина и был взят с поличным.

Подождав некоторое время, неподкупный следователь вызвал его на допрос и, среди прочего, упомянул о том самом «смягчении участи», о котором недавно говорил Гуров. Для этого смягчения преподаватель должен был найти предлог, чтобы дать взятку кому-то из вузовского начальства. Разумеется, уже под присмотром полиции. Помогая таким образом заманить в сети более крупную рыбу, преподаватель мог обеспечить некоторые послабления в наказании для себя лично.

Схема сработала как часы. На скамье подсудимых оказался декан факультета, а Андросов и Крапивин получили поощрительную премию.

Убедившись на практике, что стратегия приносит успех, они попробовали еще и еще раз, и вскоре награды и повышения посыпались на них как из рога изобилия.

Но предприимчивые друзья не брезговали и материальными выгодами, которые предоставляла разработанная ими система «борьбы с коррупцией».